9 февраля 1783 года родился Василий Андреевич Жуковский, один из крупнейших русских поэтов начала XIX века. Увы, Пушкин, бывший учеником Жуковского, затмил своего учителя, так что мы теперь вспоминаем о нем возможно не так часто, как он того заслуживает.

Впрочем, сам Жуковский признал превосходство Пушкина, подарив тому после написания поэмы «Руслан и Людмила» свой портрет с надписью «Победителю-ученику от побежденного учителя». Но была одна область литературного творчества, в которой у Жуковского никто не смог бы отнять лавры победителя, — поэтические переводы. Настоящий «человек мира» своего времени, Жуковский познакомил русское общество со многими шедеврами мировой литературы.
«Переводчик в прозе – раб, переводчик в стихах – соперник», — гордо заявил Жуковский и тем поставил профессию переводчика на такую высоту, которой до него она никогда не занимала. Общение и взаимодействие культур невозможно без переводчика, который служит своеобразным посредником. Но сам посредник не может гарантировать абсолютную точность и чистоту перевода, поскольку язык литературы особенно сложен и сильнее всего связан с языком, на котором первоначально написан. Переводчик же поэзии стоит перед почти невыполнимой задачей — передать одновременно смысл и форму стихотворного послания другой культуры. 
Однако Жуковский не боялся невыполнимых задач. Еще в юном возрасте он уже проявил склонность к пересказу чужих сюжетов своими словами. В совершенстве владея французским и немецким языком, Жуковский мог переводить не только с французского или немецкого на русский, но и переводить с русского языка на иностранные. Например, поэма Г.Р. Державина «Бог» настолько впечатлила юного Жуковского, что он даже перевел ее на французский.
Мастерство Жуковского в переводах было настолько велико, что многие сейчас уже позабыли, что большая часть его творческого наследия — это переложения чужих произведений. И это отчасти справедливо, ведь Жуковский не просто слепо следовал за оригиналом. Зачастую на основе чужого произведения он создавал совершенно новые тексты, своеобразные и уж точно оригинальные. Так, баллада Г. Бюргера «Ленора» благодаря Жуковскому обзавелась аж тремя версиями перевода на русский язык разной степени близости к оригиналу: «Людмила», «Светлана» и собственно «Ленора». И ничуть не удивительно, что наиболее удачным вариантом считается самая далекая от немецкого текста «Светлана», в которой от изначального замысла Бюргера мало что осталось.
К истинным шедеврам переводческо-поэтической деятельности Жуковского относятся уже упомянутая «Светлана» (в «девичестве» — Ленора), элегия Т. Грея «Сельское кладбище», повесть «Ундина» Ф. Ламотта-Фуке (перевод осуществлялся не только с немецкого на русский, но и с языка прозы на язык поэзии), поэма «Шильонский узник» Дж.Г. Байрона и многие-многие другие.
Грандиозным подвигом, поистине достойным славы героев древности, стал перевод Жуковским «Одиссеи» Гомера. Жуковский не знал древнегреческого и переводил по подстрочнику, что ничуть не убавило блеска его работы. С этих самых пор Гомер по-русски заговорил языком Жуковского, и вплоть до наших дней ни одному переводчику (даже тем, кто знает древнегреческий) не удалось превзойти первопроходца. 
Так что в оценке своей работы Жуковский был абсолютно прав. Назвать его переводы «рабскими» не повернется язык даже у самого ярого недоброжелателя. Переводчик-соперник действительно достоин своих великих собратьев-поэтов. ■

Инар Искендирова