Мария Жудит де Карвальо – одна из самых талантливых и в то же время малоизвестных португальских писательниц XX века. Она оставила по себе богатое наследие в области как документальной прозы и журналистики, так и художественной литературы, включающей не только новеллистику, но поэзию и даже драматургию.

Жизнь Марии Жудит де Карвальо выпала на непростое для Португалии время: некогда сильная колониальная империя растеряла большую часть своих новосветных владений; тысячелетняя монархия пала перед лицом революции, установившей Первую Португальскую республику (1910–1926); а Первая мировая война исчерпала как человеческие, так и экономические ресурсы страны. Эпоха великих надежд стала временем великих лишений, мечты о демократии вытеснила авторитарная (хоть и антифашистская) диктатура Антониу Салазара и Марселу Каэтану, а амбициозный «архитектурный» проект Нового государства оставил страну в руинах, превратив ее к началу 1970-х гг. в одно из самых бедных аграрных государств Западной Европы.

Детство будущей писательницы также было отмечено печатью утрат и лишений: не зная уехавших в Бельгию родителей, и получив строгое воспитание в атмосфере католической сдержанности в доме своих теток по отцовской линии, к пятнадцати годам Мария Жудит осталась круглой сиротой. Новую семью ей дал университет: там, изучая германскую филологию, она подружилась с коллегами по перу Наталией Нунес и Фернандой Ботельо; там она встретила и будущего мужа, тоже писателя, – Урбано Тавареса Родригеса, с которым не расставалась до самой смерти в 1998 г. Он был ее первым читателем и первым критиком, первым, кто сказал ей не бросать начатое.

Она никогда не искала славы или признания. Писала скорее из внутренней потребности осмыслить быстро меняющийся мир, прозреть корень его неустройств и среди диссонансов повседневности понять для себя, возможно ли рождение гармонии из духа хаоса. Зрение и слух – два основных канала восприятия действительности в созданном Карвальо мире. По одному голосу ее персонажей («низкому и густому», «слабому и неуверенному», «старому, потрескавшемуся и однообразному», «усталому» и «горькому») можно понять их характер или прочитать историю их жизни – жизни, которую Карвальо набрасывает несколькими крупными мазками, позволяя читателю заполнить пробелы собственным опытом.

Так же объемно, сдержанно, но в то же время точно она рисовала маслом женские портреты; и свой собственный автопортрет, где внимание мгновенно привлекают глаза – серьезные, пытливые, наблюдательные. Глаза, которые пристально вглядывались в суть вещей с детства Марии Жудит и до самой старости. Урбано Родригес как-то сказал о ней: «Она жила как зритель, всегда скептически настроенный и раз-очарованный». Эту разочарованность перенимают многие ее герои – одинокие, запутавшиеся, потерянные в пространстве равнодушного города, но в то же время обаятельные, в чем-то ироничные и несмотря ни на что, несущие в себе искру надежды, что все изменится.

«Все изменится» – один из немногих рассказов, Карвальо, переведенных на русский язык. Его стиль, как и в целом все произведения писательницы, отличает немногословность и строгая экономия художественных средств. Однако при внешнем аскетизме, создается удивительно полифоничная и многогранная история, резонирующая как в поле абсурдистской поэтики Камю, с которым Карвальо познакомилась в 1950-е гг. во время политической эмиграции во Францию, так и в спектре литературы всей «фаустианской» цивилизации – не даром главного героя зовут Фаусто. А судьба его удивительным образом перекликается с жизненным трагифарсом героя гоголевской «Шинели». Единственная магия в жизни Фаусто – его собственные мечты и иллюзии, которые постепенно концентрируются вокруг одного объекта – нового костюма – той социально приемлемой оболочки, во имя которой он закрывает некогда распахнутые настежь окна души и предпочитает стать жертвой катастрофы. Однако, как и Фаусту Гёте, за секунду до этой катастрофы герою Карвальо ниспослано чудо – пусть слишком поздно, чтобы он смог его осознать, однако вовремя, чтобы заставить читателя пристальнее вглядеться в окружающий мир и мужественно посмотреть жизни в лицо.

«Замри! — приказать всему: вещам, людям, каждому мигу бытия, — сорвать все покровы и вглядываться пристально, напряженно, пока не покраснеют глаза и веки не опустятся от усталости. Быть мужественным, смотреть жизни в лицо. Разглядеть все, что оставляешь, внимательно, без страха, и понять, что уйти не жаль. Только не убегать, не спасаться в переулках, не прятаться в первую же открытую дверь. Не мечтать. Главное, не мечтать.

Он жил — уже сколько лет! — в воздушных замках надежд, и не было у них ни фундамента, ни прочных стен, ни крыши. Были только распахнутые настежь окна, в которые никто не мог и не смел заглянуть; они открывались в невозможное, но из природной робости он допускал туда лишь немногих. Жить без этих надежд он бы не мог…»

(«Все изменится»)

Спустя двадцать лет со дня смерти Марии Жудит де Карвальо, в 2018 г. ее внучка Инес Фрага запустила проект по переизданию собрания сочинений писательницы, иллюстрированного ее картинами. Хочется надеяться, что вскоре оно найдет своего переводчика. ■

Юлия Скальная