При чтении статьи опасайтесь спойлеров!

О романе

Кратко для тех, кто пока не читал роман (а он этого заслуживает!). Иванов рассказывает о городе и о людях, в центр сюжета он помещает выдающуюся личность - фигуру Семёна Ульяновича Ремезова, энциклопедиста Сибири, картографа, архитектора. Семейная история переплетается с историей России, и это сплетение подчас становится для Ремезовых роковым. Автор рассуждает об энергии познания, о творцах и о власти, о России и мире, и на фоне "большой" истории выстраивает рассказ о судьбах людей, которые идут навстречу несчастью или долгой счастливой жизни - через праведность или предательство.

Проклятье экранизаций

Ни для кого не секрет, что перевод произведения из одной эстетической системы в другую – процесс сложный и требующий особого таланта. Книга не превращается немедленно в готовый сценарий, текст, будь он очень сценичен или очень кинематографичен, нуждается в адаптации, которую, по идее, должны производить люди, знакомые со сценарным мастерством. Какие-то книги адапатировать легко, какие-то почти невозможно (прецедент Стивена Кинга, чемпиона по неудачным экранизациям, в студию). Работа над литературным источником «Тобола», должно быть, 

была проделана немалая, однако в результате ампутации нескольких сюжетных линий (всех православных  и языческих пластов, Айкони, одной из главных героинь, судеб двух сыновей Ремезова и т. д.) из фильма получился безрукий и безногий калека, кое-как провозглашающий патриотические банальности про историю России и героизм. Иванов в интервью отозвался о фильме так: «Съемки еще не начались, а режиссер так все исковеркал, что сюжет превратился в набор банальностей и штампов. Личности героев исчезли без следа, логика событий утрачена, а какая-либо историчность пропала начисто. Это уже не моя работа, и я снял свое имя с титров. Слава богу, у меня остался роман “Тобол”, и читатель сам сможет сделать вывод, что должно было быть, а что получилось.»

Кинотексты и кинофильмы

Иногда экранизация не получается из-за природы исходного материала (упомянутый Кинг относится скорее к этой категории), иногда все дело в неадекватном воспроизведении истории средствами другого медиума. Ирония неудачи «Тобола» состоит в том, что сам текст, как и многие другие книги Иванова, на удивление кинематографичен. Автор уже отметил места склеек, смены общий планов на крупные, параллельный монтаж, расставил клиффхэнгеры, которые заставляют читателя с тревогой и нетерпением читать следующую главу, и так же бы повлияли на кинозрителя.

Жанр «Тобола» автором определен как «роман-пеплум», пеплум –  жанр, специфичный для кино, посвященного историческим, античным или библейским сюжетам, зачастую продолжительного по времени (два-три часа), снятого с большим количеством общих планов и массовых сцен (одним выдающихся примеров жанра является «Спартак» (1960) Стэнли Кубрика, а его возрождение в нулевые ознаменовано «Гладиатором (2000) Ридли Скотта и «Александра» (2004) Оливера Стоуна). Ярлык «пеплум» автор счел нужным повесить на свое произведение, но этим потенция экранности «Тобола» не ограничивается.

Литературный оригинал «Тобола» демонстрирует игру с разными жанровыми традициями: это и вестерн (остерн со скидкой на русскую географию), и готическая повесть, и исторический, любовный или приключенческий роман, там есть даже фрагменты жития. Разные жанры требуют разных повествовательных режимов, и это правило соблюдается как в кино, так и в литературе. Всё это разнообразие просто не могло уместиться в относительно коротком фильме, художественная цельность которого стоит на редукции разветвленного сюжета до исторической драмы.

Закадровый голос, кудрявые парики

Иванов еще со времен «Сердца Пармы» и «Золота бунта» имеет репутацию автора исторической беллетристики, и погружение читателя в историческую эпоху удается ему легко. В фильме координаты на оси истории заданы закадровым голосом и титрами. Закадровый голос, который сообщает, что, зачем да почему, – сам по себе достаточно халтурный прием, который избавляет создателей фильма от необходимости введения информативной части художественными средствами, в данном же случае он еще и сделан не очень удачно, так что модуляции голоса диктора больше напоминают о криминальной хронике на федеральном телеканале, чем о кино про петровские времена.

Все сокращения, которые претерпел роман, на экране вылились в ряд крупных и мелких несоответствий. Фигуры Табберта и Рената зачем-то соединяются, в итоге мы получаем никак не мотивированную дружбу Рената и Ремезова (а вот Табберта с архитектоном связывал профессиональный интерес к картографии).

Из всех сыновей Ремезова рассказано только о Петьке, именно он в романе представляет мифологему барабанщика-героя, его связь с патриотическим сюжетом сделала героя рентабельным для фильма. Старшие сыновья произносят не более двух строк, а в остальном, как тени, бродят за отцом в исполнении Дмитрия Назарова. Из Назарова вышел бы отличный архитектон Ремезов, если бы рассказ об этом герое не получился настолько обрывочным. Любовная линия Вани Демарина и Маши Ремезовой, неожиданно, становится одной из самых главных в фильме, и опять же, понять их взаимоотталкивание и притяжение без знания истории, подробно изложенной в романе, нельзя.

Чудо искусства в том, что фантазия художника из небытия создает образы и характеры людей, вызывающих у читателей подлинные чувства. Эмпатия зачастую и является целью беллетристики, если элитарная литература может существовать за счет умственного удовольствия от чтения и разгадывания загадок текста, то развлекательная литература стоит на сопереживании. И герои Иванова заставляют переживать, заставляют сочувствовать. Иванов взял за основу историю Йохана Рената и из исторического манекена сделал одного из самых трагических героев романа. Поражение его страны в Полтавской битве стало его личным поражением, потому что плен оказался невероятно горек. Те злоключения, через которые ему приходится пройти, искупает только любовь к Бригитте, с которой он разделил горький хлеб изгнанья, муки плена, муки предательства и муки скитаний вдали от родины. Их любовь – чувство, ради которого можно убить, предать, развязать войну. Что мы видим на экране? Тема тоски по родине уложена в одну реплику Йохана: «Я обязательно вернусь домой в Швецию». Бригитта изображена почему-то немкой, так что у них с Йоханом еще и образовывается языковой барьер (он в фильме не говорит по-немецки). Эти нововведения вызывают только недоумение, потому что никакой ценности для сюжета не имеют, а вот систему мотивировок рушат. Национальная общность героев в том числе скрепляет их союз, у них одна на двоих тоска по Швеции. 

Фильм предлагает нам просто поверить создателям на слово: у этих двоих любовь. Но искусство устроено так, что просто назвать чувство недостаточно, и это касается не только любви. Нельзя просто надеть на актеров кудрявые парики и утверждать, что это вельможи петровской эпохи. Нельзя просто назвать героя мужественным или злодея злым, нужно еще и доказать, почему это так. 

За кадром

«Тобол» отмечает в творчестве писателя важный мировоззренческий поворот, связанный с его отношением к православию. Если прежде миссионерство на территориях остяков-язычников носило скорее негативную окраску, то теперь Иванов создает образ старца Филофея, скорее несущего в себе гармоничное начало. Примечательно также, что тема церковного раскола, с которой будет связана линия Епифании и подвижника «гари» и небесного корабля Авдония, несет в себе как раз обращение к готической традиции. Европейская готика с замками, призраками и вампирами у Иванова обращена к исторической экзотике другого рода: к преданиям о земле Сибирской, в которой дьявол тоже находил подходы к душам человеческим. Противники реформы Никона смотрели на мир в свете надвигающегося Апокалипсиса, однако внешняя точка зрения на них меняет ценностные полюса, и сами раскольники, желавшие через горящий корабль войти в Царствие небесное, показаны как души, поддавшиеся дьявольскому соблазну. Увы, этот сюжет не нашел своего отражения в экранизации.

Другому соблазну поддается губернатор Гагарин: герой, определенно обаятельный, но амбивалентный. Его тяга к власти и деньгам в конечном итоге заставляет его пожертвовать целым войском, взять на себя грех гибели многих, в том числе Пети Ремезова. За его жадность и попрание интересов государства его ждет заслуженная казнь, но в романе муки, которым его подверг Пётр перед смертью, кажутся искуплением. Несмотря на первостепенное значение сюжета про китайскую пайцзу и махинации Гагарина, в фильме понять мотивацию героя трудно.

Action

Иванов – писатель заботливый, поэтому он следит, чтобы читателю было интересно. В его прозе историческая часть, которая может быть достаточно обширной, уравновешивается динамикой интриги, что называется, «экшена» всегда достаточно. Собственно, сценаристам и не требовалось придумывать что-то сверх, но они попытались: примером тому служит сцена массовой драки в Тобольске. В книге «позорная драка на ярмарке» тоже есть, но знаменует эмоциональный взрыв, апогей напряжения в локальном сообществе Тобольска. В кино эта драка только мотивирует рекрутирование Рената в поход на степняков, потому что никакой предыстории о пленных, о жителях города и их сложных отношениях не было, значит, и конфликта не было, а драка почему-то случилась. К слову о драке: ее поводом было убийство собачки Рената, Юсси, и любовь к псу в фильме гораздо более убедительна, чем чувства Йохана и Бригитты или Маши Ремезовой и Вани Демарина.

Из какой литературной формы может получиться хорошее кино? Думаю, из повести или рассказа, из романа – едва ли. Роман – это скачанный сезон любимого сериала, только из бумаги, причём еще с тех времен, когда не было кино и ТВ. Мы живем в век сериалов, это давно понятно. Многосерийные и многосезонные, они утягивают зрителей, они заставляют проживать жизнь с ногу с героями, радоваться и грустить с ними вместе, точно как читатель может сродниться с Форсайтами или Ростовыми. И такому крупному произведению, как «Тобол», нужен именно сериал, а не час сорок с чем-то на киноэкране. «Тобол» за счет масштаба изображаемых событий и лиц приближается к статусу романа-эпопеи, жанра, знакового для русской литературы и культуры в целом. 

Этот жанр не предполагает безболезненную элиминацию значимы пластов повествования, поэтому многочисленные купюры сыграли с фильмом «Тобол» (2018) злую шутку. Роман Иванова «Тобол» во всей его полноте заслуживает адаптации, но ради создания визуальной истории нельзя уничтожать десятки действующих лиц. ■

Дарья Куликова