Мы Вконтакте Мы в Facebook

Мы обнаружили, что вы используете Adblock. Мы знаем, как для вас важно иметь беспрепятственный доступ к знаниям - поэтому ради поддержания сайта мы оставляем только ненавязчивую рекламу. Пожалуйста, отнеситесь к этому с пониманием.

Как отключить: Инструкция

Описание к картинке

Меню

Рубрика Анализ произведения

СТАТЬЯТысяча точек зрения: «Опавшие листья» В.В. Розанова

«С выпученными глазами и облизывающийся — вот я. Некрасиво? Чтó делать!». Таким предстает перед нами философ Василий Васильевич Розанов, автор провокационного сочинения-эксперимента «Опавшие листья», жанр которого можно определить, как… Дневник? Записки? Все эти определения не вполне подходят. Попробуем разобраться.

Первые издания книг «Уединенное» (1912), «Опавшие листья. Короб первый», «Опавшие листья. Короб второй и последний» (1913–1915), представляющих собой трилогию, были восприняты современниками с удивлением и недоумением. Ни одного положительного отзыва в печати. И это при том, что Розанова хорошо знали по его философским трудам. Кроме того, читающая публика ко времени выхода сочинений Розанова уже пережила натиск символизма, господствовавшего в литературе в первое десятилетие XX века. Большинство произведений этого направления до сих пор поражают нас, современных читателей, своей интимностью и необычностью формы (сам Розанов, кстати, решительно отказывался называться «символистом», хотя бунтарский дух некоторых течений Серебряного века прочно вплетен в строки его произведений).

 

В. В. Розанов. Портрет кисти И. К. Пархоменко, 1909

В. В. Розанов. Портрет кисти И. К. Пархоменко, 1909

От системы к хаосу: творческий путь Розанова

Ко времени публикации «Опавших листьев» философ и писатель Василий Розанов прошел тернистый творческий путь. После окончания историко-филологического факультета молодого человека распределили в глухой провинциальный городок в качестве преподавателя гимназии. Это давало ему возможность заниматься свободным творчеством, уделяя при этом много времени философии и публицистике. Его первая книга «О понимании», которая должна была представлять собой, по мысли Розанова, фундаментальный теоретический философский труд, успеха не имела. 

Религиозность теперь не исполнение долга, а само человеческое бытие.

Ее просто не заметили. Обратили внимание на Розанова только в 1891 году, после выхода литературно-философского этюда «Легенда о Великом инквизиторе». Во-первых, философские размышления приняли здесь более органичную форму – публицистическую, что значительно облегчило восприятие текста широкой публикой. Во-вторых, сближение литературы и философии произошло и на тематическом уровне (что традиционно для русской философии, в принципе) – Розанов обратился к творчеству мэтра Ф.М. Достоевского.

Здесь же обозначилась и магистральная тема дальнейших философских исканий: осмысление фигуры Христа. Розанов становится всецело религиозным мыслителем, причем православного толка, однако впоследствии он отказывается от четких схем и выдвигает другое понимание христианства и веры. Для философа божественное начало – в быту, в обыденности (что необычно, так как быт и обыденность порицались философскими учениями, начиная с эпохи Просвещения). Розанов был уверен в том, что уютность, домашность (семейственность) церкви и Бога – то, что питает человека в обычной жизни. Отсюда и иная религиозность, и другое понимание места человека в этой системе. Религиозность теперь не исполнение долга, а само человеческое бытие. Бог – это «моя жизнь», как и жизнь любого человека, считал Розанов. Человек становится ключом к пониманию абсолютно всего в мире. И это не преувеличение. Вместо теоретизирования различных процессов извне (не принимая во внимание человеческую сущность) Розанов утверждает возможность решения философских проблем с помощью постижения природы человека. Этот подход он пытается воплотить в «Опавших листьях», выбрав для анализа… Василия Васильевича Розанова. Потому что себя он знал, как ему казалось, неизмеримо лучше других людей: «Собственно мы хорошо знаем – единственно себя. О всем прочем – догадываемся, спрашиваем. Но если единственная “открывшаяся действительность” есть “я”, то очевидно и рассказывай об “я” (если сумеешь и сможешь)».

Форма книги

«Опавшие листья» – текстовый эксперимент. Об этом произведении сам Розанов писал: «Больше этого вообще не сможет никто, если не появится такой же. Но, я думаю, не появится, потому что люди вообще индивидуальны». Он ощущал особенность «Опавших листьев» в ряду других произведений (как литературных, так и философских) вообще. Книга состоит из разрозненных частей, которые представляют собой фрагменты дневника, различные заметки, философские размышления и эссеистические вставки. Для читателя начала XX века «Опавшие листья» выглядят экзотически – отделенные друг от друга разноразмерные фрагменты, пестрящие цитатами и курсивом. Розанов планировал публиковать каждый фрагмент «Опавших листьев» на отдельной странице, то есть так, чтобы предыдущая заметка не была визуально связана с предыдущей и последующей. 

 

Опавшие листья

 

Однако ему пришлось отступить от задуманного с целью ускорения процесса печатания в типографии. Розанов в своих идеях намного опережал современное ему книгопечатание Сегодня, дорогой читатель, мы можем с легкостью  представить такую книгу (например, сборник афористичных высказываний М.М. Жванецкого малого формата). 

 

«Я пришел в мир, чтобы видеть…»

«Опавшие листья» напрочь лишены сюжетных линий и персонажей, то есть всего того, что ищет наш глаз с первых страниц художественного произведения большого формата, поэтому композиционные звенья, которые связывают фрагменты, – это, прежде всего, авторская свобода в выборе формы и смысловые тематические узлы (если сказать проще – личность автора). 

На одной из первых страниц мы находим такие фрагменты:

«Как я отношусь к молодому поколению?

Никак. Не думаю.

Думаю только изредка. Но всегда мне его жаль. Сироты».

Далее Розанов вводит разделительные знаки, и наш взор падает на небольшую заметку о любви:

«Любовь есть боль. Кто не болит (о другом), тот и не любит (другого)».

Многие мысли даются с новой строки даже в отдельно взятом фрагменте. Писатель имитирует процесс восприятия человеком окружающего мира. Вслед за короткими афористичными заметками идут тематически связанные фрагменты, магистральной темой которых становится, например, иудейство или христианство. Создается впечатление фиксации непрерывного потока мыслей. Важным оказывается абсолютно всё: муки творчества, события современности, судьба русской культуры, воспоминания, которые хаотично нанизываются одно за другим.

Установка Розанова на воспроизведение разрозненного человеческого сознания на страницах «Опавших листьев» подчиняется его стремлению ухватить за хвост процесс понимания во всем его многообразии. Розанов, по собственному признанию, не созидатель, а созерцатель. В каждом моменте, запечатленном на страницах «Опавших листьев», отражается многогранная бесконечная реальность. Розанов видит две стороны медали и видит их одновременно. Так происходит со всеми явлениями, которые может зафиксировать его сознание, – правда и ложь, жизнь и смерть, литература и жизнь. Это и есть его задача – отразить тысячи точек зрения, потому что истина кроется в каждом отдельно взятом моменте. Для этого философ использует антиномии, которые могут явить читателю синтез, явив два противопоставленных лика одного явления. Жизнь, по мысли Розанова, возникает в результате нарушения равновесий: «Жизнь происходит от “неустойчивых равновесии”. Если бы равновесия везде были устойчивы, не было бы и жизни.

Создается впечатление фиксации непрерывного потока мыслей. Важным оказывается абсолютно всё: муки творчества, события современности, судьба русской культуры, воспоминания, которые хаотично нанизываются одно за другим.

 

Но неустойчивое равновесие – тревога, “неудобное мне”, опасность. Мир вечно тревожен и тем живет». Течение жизни – в вечной борьбе любви и смерти, тела и души. 

 

Любовь и смерть

Темы, которых так или иначе касается Розанов на страницах книги, можно перечислять довольно долго. Однако именно любовь и смерть – есть подлинная тема «Опавших листьев». Начало и конец произведения – об умирании любимой, сердечного «друга». Ужасное течение болезни, ощущение приближения неминуемой смерти вводят на страницы книги философские заметки. О смерти Розанов пишет: «Смерти я боюсь, смерти я боюсь, смерти я не хочу, смерти я ужасаюсь». Неужели так может писать глубоко религиозный человек? Розанов смело в этом признается. Бессмертие души, которое будет даровано после смерти, его нисколько не утешает, потому что в данный момент философа так ужасает умирание тела, что он теряет веру в бессмертие души. Спасение он видит в любви, ведь через это чувство к конкретному человеку можно ощутить бессмертие.

Любовь у Розанова – соединение эроса (в привычном понимании, причем органически связанным с материнством и рождением детей) и жалости. Причем жалости философ уделяет большее внимание. Любовь, в первую очередь, – жалость и боль о человеке, любовь не обманывает: «Все же именно любовь меня не обманывала. Обманулся в вере, в цивилизации, в литературе.

В людях вообще. Но те два человека, которые меня любили, – я в них не обманулся никогда». В любви Розанов черпает вдохновение для жизни, а значит, пока происходит обмен «душа-тело» («Любовь есть взаимное пожирание, поглощение. Любовь – это всегда обмен, души-тела») между мужчиной и женщиной, любовники живут и противостоят смерти.

 

Дневник писателя или философские заметки?

Многообразие тем на страницах «Опавших листьев» и изобилие биографических отсылок (или их имитация?) отсылает нас к вопросу о жанре трилогии. Обсуждение этой проблемы тянется не одно десятилетие. Произведение часто определяют как писательский дневник, однако отнести «Опавшие листья» всецело к этому жанру было бы преступным упрощением. Сам же философ не дает нам никаких ориентиров. Более того, Розанов, указав на исключительность своего сочинения, вывел его за пределы жанров. С одной стороны, это может указывать на создание нового жанра, а с другой – свидетельствовать о невозможности подобрать определение. Кто-то называет «Опавшие листья» «газетой души Розанова», кто-то черновиком, кто-то отмечает импрессионистичность произведения. Но если существует черновик, то должен быть непременно и чистовик. Однако «листья» остаются в виде черновика, не оформляясь во что-то более определенное.

Дело в том, что Розанов демонстративно и сознательно отмежевывается от литературы (на страницах «Опавших листьев» философ высмеивает господ писателей). Вы, вероятно, спросите, о чем же мы здесь тогда рассуждаем? И правомерно ли говорить об «Опавших листьях» как о литературном произведении? Не все так просто. Декларативное отрицание в свете розановских противоречий – только одна сторона медали. Понимание литературы у Розанова тесно связано с противопоставлением правды жизни и правды искусства. Он не отрицает литературу, но указывает на то, что писатель, работая на публику (и на печать) неизбежно становится неискренним. 

Розанов, указав на исключительность своего сочинения, вывел его за пределы жанров.

Поэтому он в течение многих лет ищет и находит собственный путь, сотканный из противоречий, который, тем не менее, позволил избежать неискренности (искусственного «олитературивания» произведения).

 

Подытожим

Писатель и философ предпочел остаться на границе литературы и философии, сохраняя за собой возможность лить на страницах словесный «чистый расправленный металл» без всякой примеси. Смелый эксперимент Розанова привел к созданию особого литературно-философского произведения в русской литературе и культуре начала XX века, ставшего одним из первых шагов в сторону дискретности, нелинейности и ассоциативности художественной литературы XX века в целом (более того, только в конце 30-х годов заговорили о новом формате книги («Зеленая коробочка» М. Дюшана), которая бы состояла из разрозненных клочков бумаги, схем и текстов, и представляла собой несшитый формат книги в противовес традиционной ее форме, к которой мы с вами привыкли). ■

Наталья Дровалёва

Литература

  1. Розанов В.В. Опавшие листья. М., 2015.
  2. Синенко В.С. Особенности мышления В.В. Розанова в художественно-философской трилогии «Уединенное», «Опавшие листья. Короб первый», «Опавшие листья. Короб второй и последний» // Вестник ВолГУ. Серия 8. 2003–2004. № 3. С. 21–29.
  3. Сарычев Я.В. «Совсем другая тема, другое направление, другая литература»: творческие искания В.В. Розанова 1910-х годов // Вестник РУДН. Литературоведение. Журналистика. 2003–2004. № 3–4. С. 49–58.
  4. Сарычев Я.В. Модернизм В.В. Розанова // Филологические науки. 2004. № 6.
  5. Синявский А.Д. «Опавшие листья» В. В. Розанова. М., 1999.

Нашли ошибку в тексте? Выделите ее, и нажмите CTRL+ENTER

Вход

Войти с помощью социальных сетей

Регистрация

Войти

Зарегистрироваться с помощью социальных сетей

Восстановка пароля

Зарегистрироваться
Войти

Нашли ошибку в тексте?