Мы Вконтакте Мы в Facebook

Мы обнаружили, что вы используете Adblock. Мы знаем, как для вас важно иметь беспрепятственный доступ к знаниям - поэтому ради поддержания сайта мы оставляем только ненавязчивую рекламу. Пожалуйста, отнеситесь к этому с пониманием.

Как отключить: Инструкция

Описание к картинке

Меню

Рубрика Тема номера

СТАТЬЯПризрачное викторианство

Призраки и привидения всех мыслимых форм и размеров населяли английскую литературу и фольклор со времён Средневековья. Но в середине XIX века произошло удивительное событие: духи сошли с книжных страниц и начали общаться с реальными людьми. В то время как викторианские романы лишались фантастических элементов, ими наполнялась британская действительность, которая стала почти неотличима от вымысла.

Мастерская привидений

Испокон веков проникновение умерших в мир живых считалось нарушением естественного миропорядка и сулило печальные последствия. Лабиринты, пирамиды, заклинания на свитках изобретались для того, чтобы любой ценой не дать духам вернуться назад. Но в 1848 году в американском городке Хайдесвилл сёстры Фокс открыли возможность беспрепятственно общаться с призраками, и те оказались прекрасными собеседниками.

Вспыхнув в американской провинции, спиритизм за несколько лет распространился по всей стране и перекинулся на другую сторону Атлантики. Первые сеансы в Великобритании начали проводить в 1852 году две американки, миссис Хейден и миссис Робертс. Обе были профессиональными медиумами и рекламировали свои услуги в газетах, как это было принято в США.

Фотография спиритического сеанса, сделанная Уильямом Хоупом (1920).

Однако британцев больше привлекали частные сеансы, которые можно проводить в семейном кругу. Чтобы начать общаться с умершими, необходимо было только пригласить медиума, человека, обладавшего особым даром подпадать под влияние духов. Чем больше медиумов на сеансе, тем больше вероятности установить контакт с загробным миром. В результате уже к середине 1850-х гг. почти в каждом британском доме летали столы, играли аккордеоны, а карандаши записывали на бумагу послания почивших родственников и иногда даже гениев прошлого.

Вообще послания с того света занимали умы британцев намного больше, чем физические проявления присутствия призраков, популярные в США.

И правда, чем можно удивить людей, которые уже сто лет читают готические романы о гуляющих по замкам латах и оживающих скульптурах? Только недоступными живым знаниями о смысле жизни и устройстве мира. Тем более, что именно в этот момент викторианское общество переживало духовный кризис. Религия уже не отвечала чаяниям современного общества и стремительно теряла популярность. А наука, обещающая создать новую картину мира, была очень далека от цели. Вместо этого как чёртик из табакерки выпрыгивали то теория эволюции, то электричество и магнетизм, то ещё какой-нибудь труднообъяснимый феномен. Не имея ещё представления об атомах и их строении, учёные высказывали гипотезы о существовании «животного магнетизма», якобы разлитого по всей Вселенной, об «одической силе», якобы лежащей в основе электрических феноменов и т.д. В таком окружении идея общения с потусторонним миром, да и само его наличие, казалась не такой уж фантастической. Поэтому некоторые уважаемые исследователи (У. Крукс, О. Лодж, А. Р. Уоллес и др.) с энтузиазмом взялись за проведение опытов над медиумами. Спиритизм превратился в симбиоз научно-экспериментального метода и религиозного содержания, стал настоящей заменой предыдущей картины мира.

 

Рыцари планшетки и пера

В XIX веке все глобальные вопросы, которые волновали общество, находили своё воплощение в литературе, и спиритизм не стал исключением. Конечно же, для начала властители умов, писатели, попытались получить информацию «из первых рук».

Спиритический сеанс (гравюра XIX века).

 

Чарльз Диккенс, Роберт и Элизабет Браунинги Альфред Теннисон, Эдвард Бульвер-Литтон, Джордж Элиот, Энтони Троллоп, Артур Конан Дойл и другие литераторы посещали спиритические сеансы. Уильям Теккерей даже участвовал в сеансе в Нью-Йорке, где, по свидетельствам некоторых очевидцев, лазил под стол, чтобы выяснить, нет ли там специальных приспособлений. Диккенс был увлечён месмеризмом (лечением с помощью того самого «животного магнетизма»), но категорически не признавал участия призраков в происходящем на сеансах. Его друг, Бульвер-Литтон, относился к спиритизму со свойственной ему серьёзностью и скрупулёзностью: несмотря на критику профессиональных медиумов, он признавал возможность общения с миром мёртвых на частных, закрытых сеансах. Браунинги занимали противоположные позиции – если Элизабет стала настоящим адептом спиритизма, то Роберт считал любые проявления «призраков» простым мошенничеством. Джордж Элиот высказывалась ещё жёстче – для неё изучать кишечных червей морских черепах было лучше, чем заниматься столоверчением. Авторы «популярной» литературы не имели по этому вопросу единого мнения: в то время как Уилки Коллинз, Джозеф Шеридан ле Фаню и Энтони Троллоп считали спиритизм дешёвым трюком, Маргарет Олифант, Флоренс Мэрриэт, Артур Конан Дойл и др. стали преданными сторонниками общения с призраками. Талантливые умы определённо чувствовали подвох, глядя на попытки медиумов создать настоящее чудо, но для кого-то именно послания с того света стали источником вдохновения и смыслом жизни. В то же время герои викторианской литературы смело исследовали границы невидимого мира.

 

Медиумы, детективы и прочие ясновидящие

Самое первое, что бросается в глаза исследователю влияния спиритизма на литературу Великобритании – это появление медиумов и их деятельности на страницах романов, рассказов и стихотворений английских авторов.

А наука, обещающая создать новую картину мира, была очень далека от цели. Вместо этого как чёртик из табакерки выпрыгивали то теория эволюции, то электричество и магнетизм, то ещё какой-нибудь труднообъяснимый феномен.

И хотя по мысли адептов спиритизма все медиумы должны были выглядеть в глазах общества одинаково, писатели достаточно быстро разделили их на честных людей с особым даром и мошенников. Первым их охарактеризовал Бульвер-Литтон: он не только напрямую высказывался об искренности любителей и сомнительности профессионалов, но и ввёл это противопоставление в свой роман «Странная история» (1861). Главная героиня, Лилиан, является настоящим медиумом и с детства общается с погибшим отцом. Когда она плохо себя чувствует, её ведут к «известному ясновидящему», который ставит диагноз, не имеющий никакого отношения к действительности. Роберт Браунинг использует для литературного разоблачения медиумов фигуру мистера Сладжа (из одноимённого стихотворения 1864 года), который из частного быстро становится публичным медиумом и не прочь взять деньги у того, кто его разоблачил. Впоследствии честные медиумы и шарлатаны меняют социальные различия на гендерные: в первом случае писатели отдают предпочтение женщинам, во втором – мужчинам. Роман Флоренс Мэрриэт «Послание мертвеца» (1894), показывающий положительные стороны спиритизма, содержит образ Эмили Блюитт, честной и порядочной женщины-медиума. А вот Герберт Уэллс (когда отходит от фантастики) предлагает читателям посмеяться над псевдо-медиумом мужского пола, мистером Чеффери, в романе «Любовь и мистер Льюишем» (1899). Подобный литературный штамп можно объяснить и восприятием гендера в викторианскую эпоху, и наследием готических героинь и злодеев, и даже тем, что медиумы остались второстепенными героями, и на деле мало привлекали писателей.

Действительно, узкие рамки сеанса и шаблонная фигура медиума, «воспетая» в спиритической периодике, не давали развернуться воображению литераторов. Зато перед ними лежат весь спектр теорий, идей и учений, начиная с оккультизма и заканчивая научными открытиями викторианской эпохи.

 Герберт Бирбом Три в роли Свенгали (театральная постановка 1895 года).

Писатели, словно средневековые алхимики, смешивали эти направления мысли в самых разных сочетаниях и пропорциях, выдавая захватывающие дух коктейли. Например, Джордж дю Морье (дедушка Дафны дю Морье) создал образ гипнотизёра Свенгали, который сделал из девушки Трилби гениальную певицу путём подмены личности. Чего здесь больше – медиумизма (манипулирование), месмеризма (гипноза) или каких-нибудь «природных сил»? Вообще тема души и сознания, личности и её подмены, смерти и бессмертия занимала умы даже не столько викторианских учёных, сколько писателей. В «Романе о двух мирах» (1886) Мэри Корелли главная героиня принимает некое зелье (что нехарактерно для спиритизма) и начинает в прямом смысле путешествовать по загробному миру. В действительности она спит, но, подобно призраку, гуляет по потусторонней реальности. Фигура медиума ещё больше трансформируется в «Сокровище семи звёзд» (1903) Брэма Стокера, где нет ни призраков, ни христианской мифологии. Маргарет Трелони, молодая девушка, ощущает связь с древнеегипетской богиней, которую персонажи пытаются вызвать в самом конце книги. Иначе интерпретирует медиума Оскар Уайльд: его Дориан Грей, хрупкий юноша, обменивается душой с портретом, изменяя не только свою внешность, но и черты личности. Но и это ещё не предел преображения персонажа.

Писатели, словно средневековые алхимики, смешивали эти направления мысли в самых разных сочетаниях и пропорциях, выдавая захватывающие дух коктейли.

В 1880-х гг. медиумы проникли туда, где их совсем не ждали – в детектив. После всех перипетий в становлении жанра, к этому моменту каноничный образ главного героя, на котором держится сюжет, всё ещё не был завершён. 

К счастью, именно тогда за перо берётся Артур Конан Дойл. Как я уже упоминала, он был преданным адептом спиритизма до конца своих дней. Писатель начал посещать сеансы в восьмидесятых, тогда же, когда начал создавать образ Великого Сыщика. Пожалуй, чтобы связать эти два факта между собой, нужно самим обладать талантом знаменитого детектива. Что ж, попробуем применить метод Шерлока Холмса (ошибочно названный дедуктивным) к нему самому. Представьте себе человека, который видит недоступные людям детали, вспоминает малозаметные факты, способен рассказать всё о только что встреченном незнакомце и предугадать события, о которых участники даже не догадываются. Прибавьте к этому склонность к задумчивости, нежелание в полной мере участвовать в будничной суете – и вы получите скорее портрет медиума, чем сыщика. Тем не менее, Конан Дойл сделал своего героя в высшей степени рациональным. Шерлок Холмс стал медиумом в материальном мире. Поэтому, возможно, писатель так и не смог сделать его адептом спиритизма, как профессора Челленджера в романе «Земля тумана» (1926). Двойственность знаменитого детектива, его способность «общаться» с реальностью, скрытой в материальном мире, и сохраняет его популярность до сегодняшнего дня. Последователи Конан Дойла пошли двумя путями: одни делают упор на реалистичность, придавая героям как можно больше человеческих черт, другие же дают своим персонажам настоящие сверхспособности (детективы среди телепатов, бессмертных, даже вампиров и зомби перестали быть редкостью).

Какими бы ни были медиумы в литературе, сами по себе они существовать не могут. Всегда нужен кто-то или что-то, с чем они будут налаживать контакт. И здесь уже литература начинает диктовать свои правила.

Кадр из игры "Завещание Шерлока Холмса" (2012)

Борьба за права загробной личности

Привидения, в отличие от спиритуалистов, очень давно обосновались в Британии, и первый пик их популярности в литературе пришёлся на эпоху готического романа. Они облюбовали руины, замки и другие опасные и неуютные места обитания. Вся их деятельность в готических, а затем и романтических произведениях, сводилась к наведению ужаса на живое население с помощью таинственных звуков, внезапных появлений или даже кровавой мести. То есть, несмотря на развитие литературы, призраки оставались всё теми же хтоническими чудовищами из древних легенд. Но XIX век, эпоха прогресса и веры в светлое будущее, не мог оставить без внимания население загробного мира. Благодаря спиритизму они получили «право голоса».

Духи, обладающие индивидуальными чертами характера, переживаниями и получившие прямую речь, появились в британской литературе не сразу. В одной из первых «историй с привидениями», «Призраках и жертвах» (1861) Э. Бульвер-Литтона, привидения приводят в ужас рассказчика и его собаку. И это при том, что «Рождественская песнь» Ч. Диккенса с несчастным призраком Джейкоба Марли была написана уже в 1843 году! Рождественские рассказы действительно не были так сильно подвержены готической традиции, и сами по себе «смешали» своё понимание того света с видением адептов спиритизма.

Новое понимание персонажей-призраков привносит младшее поколение викторианских писателей. В 1879 году появляется роман Маргарет Олифант «Осаждённый город», где призраки без всякой видимой причины приходят в город и выгоняют оттуда живых людей. Души умерших всё ещё остаются загадкой, и автор использует нескольких рассказчиков, чтобы описать происходящее с разных точек зрения и медленно вести читателей к отгадке тайны привидений. При этом у призраков оказываются свои мотивы, желания и цели, о которых могут узнать далеко не все живые персонажи романа и даже не все повествователи.

Призрак имеет имя, личность, даже чувство любви – но при этом совсем необязательно существует.

Иначе воспринимает наследие спиритизма эстет и декадент Вернон Ли. В повести «Любовник-призрак» (1886) она выводит чету Оук, в которой муж ревнует жену к любовнику, умершему в XVII веке. Рассказчик уверен, что никакого привидения нет, но оба супруга считают его реальным. Призрак имеет имя, личность, даже чувство любви – но при этом совсем необязательно существует.

Привидения достигают зенита своей литературной славы в особой группе произведений, где завязкой произведения становится смерть главного героя. Здесь снова преуспела Маргарет Олифант: в романе «Старая леди Мэри» (1884) заглавная героиня достаточно долго тянет с завещанием, прячет его слишком далеко, что приводит к трагическим последствиям после её смерти.

Фотография "привидения", XIX век.

Леди Мэри ничего не остаётся, как вернутся на землю в образе духа и попытаться всё исправить. Уже здесь возникает тема отчуждённости, трагического непонимания между живыми и мёртвыми, сложности взаимодействия и страдания тех, кто уже покинул материальный мир. Этот же сюжет использует Флоренс Мэрриэт в уже упомянутом романе «Послание мертвеца». Читатель видит разные ступени духовной эволюции и наглядный пример кары за грехи, совершённые на земле. Главный герой, умерший профессор, вынужден выслушивать о себе не самые приятные мысли живых людей, встречает непонимание со стороны родственников, умерших раньше. Но Мэрриэт предлагает оптимистичный выход – персонажу даётся шанс продвинуться по лестнице духовного развития, если он будет незримо помогать своим детям.

Однако уже в начале XX века от викторианского оптимизма даже в призрачной среде не остаётся и следа. Рассказ Кэтрин Батлер «Не в чужой земле» (1915) посвящён человеку, который спешит домой из долгого путешествия. Он стремится к своей жене, детям, домашнему очагу… Но как только он переступает порог дома, путник понимает, что не выжил в кораблекрушении. Призрак не может ни прикоснуться к родным, ни почувствовать тепло камина, ни разделить семейных радостей. Постепенно привидения начинают превращаться в носителей проблем реальных людей – и их потустороннее положение только делает поднимаемые авторами вопросы нагляднее для читателей.

Популярность общения с призраками практически сходит на нет ко второй половине XX века. В эпоху быстро развивающихся технологий, изучения космоса и создания фильмов в формате 3D мало кого в Британии, да и по всему миру, могут привлечь летающие столы и послания с того света. Но в литературе всё ещё живёт наследие спиритизма. Можете ли вы представить себе историю о Гарри Поттере без несчастного и добродушного Почти Безголового Ника? А «Историю с кладбищем» без разношёрстного загробного сообщества и мальчика-медиума? Пожалуй, это не самое худшее наследие викторианской эпохи. ■

Эльнара Ахмедова

Нашли ошибку в тексте? Выделите ее, и нажмите CTRL+ENTER

Вход

Войти с помощью социальных сетей

Регистрация

Войти

Зарегистрироваться с помощью социальных сетей

Восстановка пароля

Зарегистрироваться
Войти

Нашли ошибку в тексте?

О которых вы можете прочитать далее в нашем номере: