Мы Вконтакте Мы в Facebook

Мы обнаружили, что вы используете Adblock. Мы знаем, как для вас важно иметь беспрепятственный доступ к знаниям - поэтому ради поддержания сайта мы оставляем только ненавязчивую рекламу. Пожалуйста, отнеситесь к этому с пониманием.

Как отключить: Инструкция

Описание к картинке

Меню

Рубрика Анализ произведения

СТАТЬЯ«В глубине Великого Кристалла»: Командор российской фантастики и его миры

На волне особого интереса к подростковым фантастическим антиутопиям (прежде всего таким франшизам, как “Голодные игры”, “Дивергент” и так далее), хочется обратиться и к отечественному материалу, который, впрочем, поражал воображение своих юных (и не очень) читателей задолго до рождения вышеупомянутых книжных миров. Речь в этот раз пойдет об одном из самых знаменитых подростковых писателей советского и постсоветского пространства Владиславе Крапивине и его фантастическом цикле “В глубине Великого Кристалла”.

Владислав Петрович Крапивин (род. 1938, Тюмень) 

 

Советский и российский детский писатель-фантаст. Учился в Уральском государственном университете им. Горького, уже во время студенчества работал в изданиях “Вечерний Свредлвоск” и “Уральский следопыт” (в последнем в 1960 году был опубликован первый рассказ автора). Впоследствии работает членом редколлегий нескольких журналов, преподает в Тюменском государственном университете и, конечно, пишет книги.

 

Владислав Крапивин в Кремле, 2014 год.

Владислав Крапивин в Кремле, 2014 год. Источник: kremlin.ru

Вселенная - кристалл?

Что касается непосредственно фантастической составляющей цикла, то она, как и в любом более-менее значимом произведении научной фантастики, является лишь оболочкой, внешней формой, наиболее удобной автору для оформления его идей. Впрочем, это не мешает ей быть зрелищной, оригинальной и, что немаловажно, хорошо продуманной. По сути, весь цикл состоит из отдельных повестей, объединенных в редком случае сквозными персонажами (Юкки, Цезарь Лот и другие), но в основном - единой Вселенной, имеющей кристаллическую форму, где каждая грань является отдельным миром, и основной идеей цикла является попытка осуществления (а также научного обоснования) перехода с одной грани Кристалла на другую.

Течение времени и культурные реалии в цикле лишь частично совпадают с нашими. В некоторых повестях мы видим упоминания о “старинных” автомобилях, дисковых телефонах и черно-белых телевизорах, бывших на момент написания цикла признаками непосредственного настоящего или, в крайнем случае, недалекого прошлого. Некоторые сквозные мотивы и вставки (прежде всего связанные, например, с Юханом-трубачом и жизнью города Реттерхальма) отсылают к совсем древним временам, по культуре и общему историческому антуражу больше всего напоминающим северную Европу в эпоху Возрождения.

Начинает свое творчество Крапивин как писатель-реалист, и лишь в 80-е годы начинает раскрываться как писатель-фантаст. Одним из самых масштабных его творений на сегодняшний день можно считать фантастический цикл “В глубине Великого Кристалла”.

В. Крапивин - необычайно плодотворный автор. В начале 2000-х годов выходит в свет его полное собрание сочинений, состоящее из 30 томов. Совсем недавно в Тюмени был открыт музей Владислава Крапивина. В 2006 году была учреждена литературная премия Владислава Крапивина, председателем жюри которой выступает он сам.

Действие повестей “Гуси-гуси, га-га-га” и “Застава на Якорном поле”, несомненно, происходит в будущем - это очевидно и по технической “оболочке”, и по общему антиутопическому настроению, ведь действие антиутопий, как известно, чаще всего разворачивается в предполагаемом будущем. Тем не менее, несовпадения с течением “нашего” исторического времени очевидны: это и огромные исторические провалы, и явные технические и культурные нестыковки, и многое другое. Это объясняется оригинальной теорией строения Вселенной, представляющей из себя кристалл с бесконечным количеством граней, каждое из которых представляет собой отдельную Вселенную со своей культурой, историей и своими законами развития общества. Кроме того, сопредельные (то есть имеющие общую грань) миры могут иметь, по причине своей близости, историко-культурные соприкосновения, так как между ними, как было сказано выше, становится возможно некоторое сообщение.

Таким образом, наш мир, в котором мы существуем, может оказаться одной из граней Великого Кристалла, и поэтому сходства между нашим миром и книжными мирами Крапивина, согласно этой теории, можно объяснить их сопредельностью.

 

 

Это объясняется оригинальной теорией строения Вселенной, представляющей из себя кристалл с бесконечным количеством граней, каждое из которых представляет собой отдельную Вселенную со своей культурой, историей и своими законами развития общества.

Впрочем, как уже было сказано, в цикле “В глубине Великого Кристалла” научные теории и технический прогресс - это лишь оболочка, помогающая автору сказать что-то важное и верное для любого времени и любой вселенной.

Вселенная

Вселенная

В путешествии по граням Кристалла

Если обратиться к утопической и антиутопической составляющей цикла, то они представлены прежде всего в повестях “Гуси-гуси, га-га-га” и “Застава на Якорном поле” (в последней, правда, в меньшей степени). Повесть “Гуси-гуси, га-га-га” представляет собой классическую, построенную по всем законам антиутопическую повесть: есть идеальное, на первый взгляд, общество будущего, где каждый человек при рождении подвергается индексикации, то есть ему вводится инъекция, которая заставляет организм излучать индивидуальный код - индекс. Есть главный герой - типичный обыватель, рекламщик Корнелий Глас, вполне довольный своей жизнью. По случайности (а на самом деле - из-за несправедливости судебной системы, которой управляет Машина, не учитывающая нестандартные ситуации и безразличная к судьбам людей) Корнелия приговаривают к смерти, и это событие полностью меняет его представление о существующей государственной системе. В итоге он не только знакомится с подпольной жизнью родного города, но и становится одним из инициаторов переворота, в результате которого так называемая “машинная” система и обязательная индексикация упраздняются (и в следующей повести, “Застава на Якорном поле”, действие происходит уже после случившегося переворота). В принципе, понятно, чем “идеальное” будущее неидеально: с технической точки зрения система не учитывает тех, кто по какой-то причине не вписывается в общие правила 

 

(например, дети, по какой-то причине не подвергшиеся индексикации, с которыми знакомится главный герой) и буквально исключает их из социума, а с морально-этической – сама идея всеобщей индексикации обесценивает само понятие личности, индивидуальности, подменяя их набором цифр и букв.

Финал повести “Гуси-гуси, га-га-га”, несмотря на свою открытость, оптимистичен. Послесловие явно намекает нам на то, что план Командора Гласа исполнен, и следующая по счету повесть это подтверждает. Но стал ли его мир от этого безопаснее для детей?

Несмотря на то, что хронологически за повестью “Гуси-гуси, га-га-га” должна идти повесть “Крик петуха”, между ними вклинивается “Застава на Якорном поле”, чье действие происходит явно несколькими годами (а может, и десятилетиями) позже.

Обложка романа Гуси-гуси, га-га-га..., 2014.

Обложка романа Гуси-гуси, га-га-га..., 2014.

Дело в том, что “Застава” является логическим продолжением “Гусей” именно с идейной точки зрения. Мысль, которая только приходит в голову Корнелию и которую он тут же со стыдом отгоняет (о том, что детей со сверхпособностями для всеобщего блага неплохо было бы разлучать с их родителями, чтобы поместить их в экстремальные условия и обострить их способности), лежит в основе деятельности Командоров Полуострова и Кантора - героев “Заставы на Якорном поле”. С момента действия “Гусей” прошло много времени, система индексов давно отменена, о детях с особыми способностями заботятся, их обучают и развивают. 

Но без семьи и без любви любые, даже самые комфортные условия становятся для любого ребенка, в том числе и для главного героя по прозвищу Ежики, настоящей тюрьмой.

Но без семьи и без любви любые, даже самые комфортные условия становятся для любого ребенка, в том числе и для главного героя по прозвищу Ежики, настоящей тюрьмой. И опять ни о каком благополучном обществе не может быть и речи, потому что, как верно подметил Командор Корнелий Глас, “на беде ребенка не построишь счастливый мир”.

В любом случае, образец идеального - по-настоящему идеального! - общества тоже есть. В “Гусях” это легенда о Лугах, где “все без индексов живут, и если кто-то сирота, ему сразу говорят: «Иди жить к нам». И луга кругом зеленые-зеленые…”.. И хотя и оказывается, что полумифические Луга - это не выдуманное место, “и луга там, видимо, действительно есть. Но есть, конечно, и города, и деревни, и сложность жизни человеческой… Нет лишь […] индексов. Этой гнусной системы, которая обесценивает смысл человеческого бытия. И там никто никогда не посягает на жизнь другого человека. Ни при каких обстоятельствах”. В общем, хотя Утопия, по крайней мере в первых повестях, и оказывается вполне конкретным местом, но уже оформляется простой мыслью: хорошо там, где царит справедливость, где не обижают слабых и беззащитных и где ребенок живет в любящей семье.

 

Командор - о Командорах

Тем не менее, любому, кто хоть немного знаком с творчеством Крапивина, понятно, что для автора особенно важной является тема не столько защиты личности вообще, сколько защиты личности хрупкой и беззащитной - прежде всего ребенка. 

Владислав Крапивин за штурвалом каравеллы

Владислав Крапивин за штурвалом каравеллы

Именно поэтому наравне с масштабным мифом о Вселенной-кристалле в цикле возникает еще один сквозной миф, не менее (а скорее, даже более) важный - миф о Командорах. 

 

Командоры, как неоднократно поясняется в ходе повествования, являются защитниками детей с необычными способностями (а иногда, когда это по-настоящему нужно, и защитниками детей вообще). Впрочем, и этот, казалось бы, светлый и несомненно положительный образ может принимать противоречивые, а иногда и откровенно отрицательные формы: начиная с яркого, но по-книжному предсказуемого Кантора (“Застава на Якорном поле”), больше всего напоминающего инквизитора, идущего на самые настоящие преступления во имя абстрактного “всеобщего блага”, и заканчивая, например, Валентином Волыновым (“Сказки о рыбаках и рыбках”), сталкивающегося с гораздо более серьезными и жизненными проблемами - вплоть до обвинений в педофилии. Или с Игорем Решиловым (“Лоцман”), в размышлениях и переживаниях которого наиболее отчетливо слышится голос автора. Однако, несмотря на все это, мотив Командоров и командорства, вышедший таким ярким и неоднозначным не в последнюю очередь благодаря своей автобиографической составляющей (здесь явно прослеживается опыт, полученный автором во время работы пионервожатым в отряде “Каравелла”), важен прежде всего потому, что иллюстрирует основную для всего творчества Крапивина мысль: дети прежде всего нуждаются в поддержке, потому что именно они, беззащитные и зачастую ни в чем не виноватые, больше всего страдают в мире взрослых проблем.

 

О ходе истории

Созданная Владиславом Крапивиным Вселенная выходит далеко за рамки любого жанра. Кристаллический мир живет и развивается по всем историческим законам, и во многих эпизодах мы можем увидеть перекличку с историей нашей цивилизации (например, в повести “Сказка о рыбаках и рыбках” достаточно узнаваемо показана история Советского Союза, причем зачастую не самые лицеприятные ее стороны).

Командоры, как неоднократно поясняется в ходе повествования, являются защитниками детей с необычными способностями (а иногда, когда это по-настоящему нужно, и защитниками детей вообще).

Поэтому появление мотивов утопии и антиутопии вполне оправдано, хотя они служат здесь не обычным целям, а скорее для выявления закономерности: в любом обществе всегда существует несправедливость, а значит, и стремление к справедливости. 

Поэтому и они подчинены основной крапивинской мысли о защите детства. Ведь детство важно не только как момент становления личности - это время, когда все мы были немножко честнее, когда было понятно, кто друг, а кто враг, когда жизнь была намного проще - и чем дольше человек хранит в себе частичку детства, тем больше ему присуще чувство честности и справедливости. ■

Александра Левина

 

 

 

  

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Нашли ошибку в тексте? Выделите ее, и нажмите CTRL+ENTER

Вход

Войти с помощью социальных сетей

Регистрация

Войти

Зарегистрироваться с помощью социальных сетей

Восстановка пароля

Зарегистрироваться
Войти

Нашли ошибку в тексте?