Однако, эпос, несмотря на свою непопулярность и элитарность, не мог не завладеть массовым сознанием. Ведь любое эпическое произведение с его перенаселенностью разнохарактерными персонажами, жестокими страстями и кровопролитными битвами – благодатное поле для всех видов искусства, в первую очередь изобразительных. Недаром Рихард Вагнер выбрал именно «Песнь о нибелунгах» как материал для своих четырех эпических опер «Кольцо нибелунга». А уж кинорежиссеры могут вдоволь попрактиковаться в изображении батальных сцен, щедро сдобрив их спецэффектами. Кроме того, эпос, а особенно эпос германский, наполнен яркими и сильными характерами. Какой актер не мечтает сыграть Беофульфа или Зигфрида? Да и актрисам не придется довольствоваться амплуа «тургеневской барышни»: посмотрите, какие сильные полумифические героини населяют пространство эпоса! Чего стоит та же великанша Брунгильда, к примеру! Эти герои могут любить, плести интриги, ненавидеть, убивать (причем легко и охотно)…Но главное: они никогда не остаются равнодушными, и за это мы их любим и любим на них смотреть.

Другое важное достоинство эпоса с точки зрения режиссера – это переплетение реальности и вымысла. На каждом шагу попадаются элементы фантастики: ведьмы, русалки, великаны, проклятия, магические предметы и обереги…Этот фантастический мир приковывает к себе зрителя как магнит, а режиссеру дает дополнительную возможность блеснуть мастерством.

Кроме того, большинство эпических сюжетов стали бродячими, и помимо дошедших до нас итоговых рукописей существует множество народных преданий, переиначивающих сюжет до неузнаваемости. Не стоит недооценивать и роль более поздних интерпретаций, например, режиссеры могут опираться не на сам текст, а на оперы Вагнера, либретто которых объединяет сюжетные линии германской мифологии и исландских саг. Сценаристы могут использовать эти альтернативные варианты или собственное воображение.

Причины обращения режиссера к эпосу могут быть разными. Одна из главных – это патриотизм, гордость за культурное наследие своего народа. Именно такие мотивы были у супружеской пары – Фрица Ланга и его жены Теа фон Харбоу, снявших классический двухчастный немой фильм «Нибелунги» в 1924 году. Обе части открываются посвящением героическому германскому народу и разделены на семь глав-песен. Целью экранизации была культивация немецкой культуры в мире, и с этой задачей режиссер успешно справился. Получился настоящий гимн величию немецкого народа. Актерский состав и декорации считаются непревзойденными. Это масштабное кинополотно, длящееся пять часов, в 1966-1967 переснял Харальд Райнль.

С того момента, как была отснята эта первая классическая экранизация, прошел уже почти век. Современному зрителю эти кадры могут показаться наивными – Зигфрид и его наставник-кузнец в шкурах похожи на несмышленых древних людей. Герои открывают рот как рыбы, а их речь передана в субтитрах. Со временем, когда привыкаешь к этому и начинаешь чувствовать обаяние черно-белого фильма, осеняет: как красивы и одухотворены лица героев! Особенно Зигфрида. Эти тонкие декадентские черты лица сразу запоминаются. Тем не менее, даже этот фильм не лишен спецэффектов (адекватных своему времени, конечно). Зрителям точно запомнится огромный огнедышащий дракон. Кроме того, есть и один анимационный эпизод под названием «Сон Кримхильды» – значительное достижение для того времени.

Полная противоположность этому шедевру – довольно поверхностная интерпретация Ули Эдела с уклоном в фэнтези (2004), где во второстепенной роли даже засветился Роберт Паттисон. Мнения по поводу этой экранизации резко разделились.

Еще бы, от первоисточника остались только имена и названия, основные сюжетные линии искажены до неузнаваемости. Фильм начинается со слащавой и почти комичной в контексте зловещего эпоса сцены. Милый большеглазый мальчик Зигфрид в ночной рубашке бегает по крепостной стене в то время, как его брутальные родители (сложно сказать, кто мускулистее – отец или мать) чинят разборки под стать заправским мафиози. Уже смешно. Поэма, лишенная своего величия, утратила суть, далее начинается профанация. Поскольку по сюжету мама Зигфриду не предусмотрена, она поспешно умирает от стрелы и отправляет мальчика в опасное плавание на бревне до ближайшего доброго самаритянина. Здесь допущены те же классические ошибки, что и во многих других массовых лентах, историческая правдоподобность полностью нарушена. Например, у воинов на голове спутанные дреды. Но от такого массового кино, разумеется, не стоит ожидать ничего кроме бесконечных схваток и спецэффектов. И это неплохо: очевидно, что среднестатистический зритель познакомится с «Песнью о нибелунгах» не с помощью пятичасовой черно-белой ретро-версии, а посмотрев этот фильм. Это не так важно, главное, что знакомство все-таки произойдет.

Из-за вольного обращения с оригиналом раскритиковали и современную версию другой ключевой германской эпической поэмы, «Беовульфа». В высокобюджетном блокбастере Роберта Земекиса 2007 года роковой трансформации подверглись личности двух главных персонажей – Хродгара и Беовульфа, которые из национальных героев превратились в неудачников, принесших несчастье своему племени. По сценарию эти доблестные мужи соблазнены чудовищами и таким образом порождают новых чудовищ, что полностью противоречит их образам в первоисточнике: силу превратили в слабость.

Мария Елиферова в статье «Клюква по-англосаксонски» так комментирует метаморфозы, произошедшие в фильме: «Беовульф» (2007) представляет собой особый случай. А именно: он не содержит ни одной достоверной исторической детали вообще, даже на таком уровне, который был бы пригоден для комикса или пародии. Если бы Д’Артаньян оказался одет в костюм ковбоя, это бы заметили все. Но поскольку о «каких-то англосаксах» всё равно никто ничего не знает, то режиссёр фильма позволяет себе всё что угодно, выдавая при этом фильм за абсолютно серьёзную реконструкцию эпической древности». Далее Елиферова увлеченно клеймит ошибки режиссера, заодно просвещая читателей на предмет исторических реалий того времени: «Режиссёр вообще не имеет представления об архитектуре Хеорота...эти здания были деревянными, а не каменными — исконная германская традиция не знала каменного зодчества. Не менее фантастичен полёт Беовульфа на люстре — подвесные светильники также появились гораздо позже... Особый «писк» из фильма — дружинник с татуировкой (!!!) на бритом черепе. Поясню: волосы знатного воина имели сакральное значение, не только отрезать их, но и запачкать считалось оскорблением». И так далее…

Возникает вопрос: насколько правдоподобной должна быть экранизация эпоса? Конечно, никто не воспринимает фильм как историческое пособие, но почему режиссер не посчитал нужным погрузиться в тему немного глубже? Пусть не обратиться к консультантам-филологам и историкам, то хотя бы почитать книги или информацию в интернете? Это было бы простительно, если бы над фильмом работал один человек, но почему никто из команды не задумался о таких, казалось бы, очевидных вещах? Это вопиющий непрофессионализм или желание создать волшебную сказку, полностью отойдя от фактов?

А.В. Пустовалов в статье «Беовульф в современной массовой культуре (на примере постановок 1998-2008 годов)» делит все кинопостановки эпических поэм на два типа:

«уважительно и корректно обращающихся с сюжетом и героями…поэмы (таких – меньшинство) и фантазирующих, экспериментирующих с героями и художественным миром…, привносящих в него много от мира сегодняшнего (большинство экранизаций).

Фильм Земескиса стал наиболее популярной экранизацией «Беофульфа» во многом благодаря известности актеров, сыгравших главные роли – Энтони Хопкинсу (Хродгар) и Анджелине Джоли (мать Гренделя).

Помимо этой одиозной экранизации «Беовульф» пострадал также от одноименной постапокалиптической фантазии 1999 года, в которой Земля после ядерных катаклизмов чудом попадает в Средневековье (уже неожиданно, не правда ли?). Персонажи боевика в стиле киберпанк наслаждаются всеми прелестями феодального строя, покуривая сигареты и пользуясь прочими благами прогресса. У Хродгара откуда-то берется дочь-вдова Кайра, влюбленная в Беовульфа, и бывшая любовница-исчадие зла, которая становится причиной всех бедствий постиндустриального мирка (этими странными любовными линиями версии 1999 и 2007 годов перекликаются). Таким образом, измена Хродгара приводит не только к самоубийству его жены, но и к рождению чудовища Гренделя. При этом, Хродгар не подозревает, что он сам породил чудовище (отслеживая эти сходные мотивы, становится очевидным, что Земескис многое позаимствовал у этой более ранней версии).

Фильм представляет собой настоящее постмодернистское творение, наполненное аллюзиями как на «Старшую Эдду», так и почему-то на «Песнь о Роланде», которая является древнейшим произведением французской, а никак не англосаксонской литературы.

Однако, эти отсылки весьма условны, режиссер больше тяготеет к современным антиутопиям таким, как австралийский боевик Джорджа Миллера «Безумный Макс» (1979) с Мелом Гибсоном в главной роли. По словам Алексея Пустовалова, «Герой "Безумного Макса, как и Беовульф в картине, занимается восстановлением нарушенного общественного порядка, только носители зла в фильмах разные».

Однако, филолог-толкиновед Мария Штейнман считает все экранизации «Беовульфа» неудачными: «экранизации «Беовульфа» - прекрасная иллюстрация того, как эта башня, с вершины которой видны вечные ценности, превращается в разрозненные камни, которые каждый пытается использовать как может в меру своей испорченности». Пожалуй, эти слова можно отнести к экранизациям германского эпоса вообще. Каждый режиссер берет из первоисточника только отдельные элементы, соответствующие его концепции, при этом игнорируя все остальные. Из-за этого теряется целостность, которая отличает любую эпическую поэму, в которой важен как каждый элемент по отдельности, так и их единство. ■

Ксения Емельянова