Из точки А в бесконечность

Поезда, автомобили, самолёты и гиперлуп уже больше сотни лет сокращают пространство Земли. Сейчас 80 дней для кругосветного путешествия кажется крайне преувеличенным сроком – а ведь в 1872 году он казался фантастически коротким. Интернет и вовсе аннулировал разрыв – информация перемещается по миру практически со скоростью света, то есть мгновенно. В масштабах одной планеты подобной задержкой можно пренебречь, но как только мы выходим за её пределы, скорость света становится серьёзной помехой. Свет от ближайшей к нам звезды, Солнца, идёт к Земле чуть больше 8 минут, от Солнца до Нептуна – четыре с лишним часа, а до следующей ближайшей звезды и вовсе четыре года. А до конца видимой Вселенной свет от Солнца дойдёт тогда, когда наша звезда уже перестанет существовать.

Но он обязательно туда доберётся, не будет остановлен бесчисленными галактиками и туманностями – потому что почти всё пространство космоса занимает вакуум, абсолютная пустота. В земном океане без компаса можно блуждать десятилетиями, но велик шанс наткнуться на остров, причалить к берегу или найти чужой корабль. В космосе подобное путешествие займёт тысячи лет, а закончится путь в чёрной дыре. Подобные масштабы невозможно осмыслить существам, адаптированным для жизни на одной планете, не переживающим и сотни оборотов вокруг родной звезды.

Писателям-фантастам приходится так или иначе учитывать космические реалии в своих произведениях.

Кто-то, безусловно, раскручивает сюжет именно вокруг необычных условий существования живых людей в космическом пространстве. Колония на другом конце галактики оторвана от метрополии намного сильнее, чем расположенная на самых труднодоступных островах Тихого океана. Герой романа «Марсианин» (2011) Энди Вейера, оставленный не так уж далеко, во всей полноте ощущает «космическую» преграду между ним и родной планетой. А Р. Хайнлайн в романе «Пасынки Вселенной» (1963) показывает, как на космическом корабле за время путешествия люди могли успеть забыть цель своего полёта. Для других писателей «ограничение скорости» оказывается проблемой. Возможно ли показать полноценную торговлю в условиях, когда доставка груза занимает десятки лет? Реально ли управлять галактической империей из единого центра? Многие авторы уходят от подобных вопросов и начинают «сокращать» пространство – чаще всего с помощью сверхсветовых двигателей и кротовых нор. Сюжет не стоит на месте, а жители разных планет общаются друг с другом также, как жители разных земных стран. Но масштабы космоса, его пустота и враждебность для живых существ часто уходят на задний план, космос перестаёт быть особой средой, источником уникального опыта. Читатель едва ли отличит перемещение через кротовую нору на другой конец галактики от путешествия персонажей по заснеженной тайге (первое может показаться даже более быстрым и комфортным).

Есть, однако, и те писатели, которые хотят показать нам космическое будущее, каким оно может быть, заставить прочувствовать космос, не выходя за пределы Земли. Среди них оказался и А. Рейнолдс, астрофизик и фантаст, создатель цикла романов «Пространство откровения» (2000-2018).

Медленно, но верно

Персонажи Рейнолдса в «Пространстве откровения» ограничены скоростью света – самые быстрые корабли в его мире могут лишь приблизиться к ней, другие суда ещё медленнее. Некоторые разумные виды могут создавать локальные искривления в пространстве-времени (так называемые «завесы»)

или существовать в виде коллективного сознания, но сверхсветовые перемещения недоступны и им. Однако люди вовсе не останавливаются в освоении космоса – они исследуют отдалённые уголки галактики, ведут войны, изучают вымершие цивилизации и торгуют с отдалёнными колониями. Как же им это удаётся?

Рейнолдс не пытается адаптировать космос под персонажей – он заставляет героев трансформировать себя. Самая простая и знакомая читателям технология для долгих космических путешествий – это криосон, во время которого тело не стареет и ничего не чувствует. Но на этом люди во вселенной «Пространства откровения» не останавливаются: они вживляют себе бесчисленное количество имплантатов. Одни модифицируют мышцы и скелет, чтобы комфортно чувствовать себя и на поверхности планеты, и в долгих перелётах в условиях пониженной гравитации. Другие, наоборот, подвергают техническому «улучшению» свой мозг. В результате именно эти люди создают двигатели для кораблей, которые максимально приближаются к скорости света. Медицинские нанороботы, замена кожи и различных органов восприятия, эстетические имплантаты – выбор настолько велик и многообразен, что у некоторых людей в прямом смысле не остаётся живого места. Рейнолдс называет их «химериками». И хотя таких людей немного, вовсе без имплантатов не обходится никто.

Меняются и формы взаимодействия – человеческое общество подстраивается под реалии космических путешествий. Возникает субкультура людей, которые всю жизнь (некоторые с самого рождения) проводит в космосе, ультранавтов. Они намного больше нуждаются в имплантатах, и намного чаще используют их, чтобы выделиться из толпы. «Их легко было отличить по бледности, худобе, щегольскому увеличению некоторых частей тела, любви к чёрным оттенкам в кожаной одежде, квадратным километрам всяческих украшений и татуировок, а также профессиональным трофеям. <…> Большинство носило модные причёски – густые косички или пряди, символизирующие число погружений в криосон.

Многие делали разрезы в одежде, чтобы показывать протезы рук или ног»*.

Но главное, что отличает ультра от обычных жителей планет – пренебрежение законами морали. Суровые условия пребывания в космосе превращают ультра в существ, которые готовы идти по трупам, причём даже внутри экипажа одного корабля. Даже человека, который хочет присоединиться к команде, персонажи романа «Пространство откровения» похищают, а потом без предварительных договорённостей «улучшают» с помощью особых имплантатов. Однако без ультра цивилизация не сможет существовать – они на своих субсветовиках (кораблях, которые приближаются к скорости света) обеспечивают торговлю и взаимодействие поселений на разных звёздных системах. Других каналов связи у отдалённых поселений нет, а для перемещения обычных жителей используются те же субсветовики. Поэтому все без исключения люди в этой вселенной называют два своих возраста: астрономический и физиологический («Мой календарный возраст двести двадцать три года… физический возраст составляет шестьдесят лет по шкале Шарова»).

Асинхронный текст

Трансформация человеческого тела и общества – ощутимые последствия «ограничения скорости» в космическом пространстве. Но Рейнолдс на этом не останавливается: он заставляет сам текст отражать изменчивость пространства-времени. Каждая глава начинается с указания места и времени действия. И за этим метатекстом нужно очень внимательно следить – 

иначе есть риск окончательно запутаться в последовательности действий. Кроме того, в середине главы место (и время) действия может измениться, и читателям придётся вспоминать, когда же эти события происходят. Разница между датами может составлять несколько лет, потому что к моменту встречи героев для них могло пройти разное количество времени. Точка зрения повествователя свободно перемещается по вселенной, не скованная рамками оборотов планет вокруг звёзд.

В первом томе повествование становится линейным только тогда, когда все основные персонажи собираются в одном месте – а затем снова запутывает читателя, который не совсем понимает, сколько времени проходит для каждого из героев. Пока субсветовик «Ностальгия по бесконечности» летит к планете Йеллоустон, на отдалённой планете Ресургем происходит два государственных переворота с разницей в десять лет. Вот мы видим зрелого мужчину, состоявшегося учёного, который сделал себе имя – и следом его же, ещё молодого, заворожённого откровениями безумца, который выжил после путешествия к пространственно-временной аномалии. И это не ретроспектива, не воспоминания героя – каждый раз описываемые события происходят «здесь и сейчас». Рейнолдс не даёт ни на секунду забыть, что действие происходит в изменчивом и непредсказуемом космосе, где течение времени может замедлиться, а прошлое, настоящее и будущее перестать существовать как категории.

Поэзия пустоты

Все метаморфозы персонажей, все трудности «ограничения скорости» позволяют Рейнолдсу показать космос таким, каким его знают учёные – непонятным, пугающим и прекрасным. Открывающиеся виды из иллюминаторов завораживают и очаровывают, а соприкосновение с пустотой в прямом смысле обжигает руки.

Космос всё время меняется, в зависимости от точки зрения наблюдателя. «Мерцающим звёздным небом» он видится путешествующим на шаттле героям.

«Негативом снежной бури» кажется герою гравитационная аномалия – по сравнению с ней «обычная тьма, простирающаяся между звёздами <…> светится, слабо люминесцирует». А другие герои, наоборот, принимают космос как эталон чёрного цвета: скафандр, у которого сбились настройки внешнего вида, становился «то белым, как снег, то чёрным, как космос».

Звёзды, обычно неподвижно замершие на небе, в момент полёта персонажа на небольшой скорости начинают «танцевать», а с поверхности нейтронной звезды выглядят «точь-в-точь носящимися по всему небу колёсами повозок». Но самые удивительные преобразования можно наблюдать на субсветовой скорости. «Скоро видимые нами звезды начнут смещаться, созвездия станут менять очертания, пока наконец звезды не соберутся в две группы: одна впереди нас, другая – позади. Будет казаться, что мы посреди длинного туннеля, в который свет поступает с обоих концов. А еще звезды поменяют цвет… тенденция будет такова: цвет тех, что впереди, будут сдвигаться к голубой части спектра, тех, что позади, – к красной» – говорит ультра женщине, которая в первый раз путешествует на субсветовике. Рейнолдс, через персонажа, со скрупулёзностью учёного показывает, каким странным и необычным будет выглядеть путешествие почти со скоростью света. И добавляет «голоса призраков»: странные звуковые сигналы, протяжные и низкие, в которых лишь угадываются человеческие слова. На самом деле, это всего лишь послания разных экипажей субсветовых кораблей друг другу – они искажаются из-за растяжения времени. И постепенно опыт, который недоступен на Земле, проникает в наше воображение подобно тому, как проникает в мозг персонажей чистое цифровое сознание.

А. Рейнолдс делает попытку показать космос чуждым и ни на что не похожим пространством. Мы видим космос через его влияние на людей – как внешнее, так и внутреннее, наблюдаем его глазами персонажей – новичков и бывалых ультра, переживаем, затаив дыхание, свой первый полёт почти на скорости света. Мы теряемся в пространстве-времени, потому что оно и вправду оказывается относительным – и продолжаем плыть в абсолютной пустоте, где автор ловко переворачивает верх и низ, забывая нас об этом предупредить. ■

Эльнара Ахмедова