Античная астрономия

Античность — колыбель европейской культуры и науки. Древние греки не были первыми людьми, которые изобрели астрономию. Еще до них в Древнем Египте и Вавилоне жрецы умели производить достаточно точные астрономические вычисления. Что отличало античную астрономию от ее восточных предшественниц, так это отсутствие практического интереса и построение более глобальных гипотез: на основании местоположения звезд и движения планет древние греки пытались не просто делать предсказания, но понять систему мира, в котором они жили.

Для человека естественно мыслить Землю центром мироздания. Так появилась геоцентрическая система, по которой Земля являлась неподвижным центром мира, вокруг которого вращаются остальные небесные объекты — Солнце, Луна, планеты.

Кроме движущихся объектов, вокруг Земли также располагались звезды, которые считались неподвижными, потому что их движение было невозможно заметить в то время (необходимую для наблюдений технику изобретут еще очень нескоро). Этой точке зрения предстояло господствовать в научном мире аж до XVI века, но нельзя сказать, что она оставалась неизменной все это время.

Даже в эпоху античности геоцентрическая система менялась от автора к автору. Анаксимандр считал, что Земля имеет форму цилиндра, Левкипп — диска, лишь у Парменида Земля приобрела форму шара, а Вселенная вокруг нее — сферы. Свой классический вид геоцентрическая система приобрела в работах Платона и Аристотеля. Порядок светил вокруг Земли был таким: Луна, Солнце, Марс, Юпитер, Сатурн, неподвижные звезды.

Насчет Меркурия и Венеры у астрономов были различные мнения: их помещали за Луной или за Солнцем, а некоторые даже считали, что Меркурий и Венера, в отличие от всех остальных планет, вращаются вокруг Солнца. Каждому из небесных объектов соответствовала своя сфера, а все сферы приводил в движение неподвижный Перводвигатель. Насчет материальности сфер было много споров, но в целом их считали созданными из материала, подобного хрусталю (сквозь него должен был проходить свет). В целом, надлунный мир качественно отличался от подлунного, так что всегда можно было сказать, что движения светил не объясняются земными законами, потому что они осуществляются по своим особым правилам.

Авторитет Аристотель в античном мире был невероятен. После того как он сформулировал идею геоцентризма, древнегреческие ученые могли спорить по поводу деталей (вроде расположения Меркурия и Венеры или того, что располагается за сферой неподвижных звезд), но основной принцип уже мало кем подвергался сомнению.

Однако геоцентрическая система не могла объяснить все наблюдаемые движения небесных объектов. Тогда для нее стали придумывать дополнительные изощренные объяснения: так возникла теория эпициклов, эквантов, деферентов. В таком виде геоцентрическую систему в своей работе «Альмагест» (ок. 140 г. н. э.) зафиксировал Клавдий Птолемей, и с тех пор она получила свое второе название — система Аристотеля-Птолемея.

Несмотря на естественность любой гипотезы, которая делает именно Землю центром мироздания, в античности стали появляться и другие системы, которые давали альтернативное объяснение движению небесных тел.

Первым человеком, выдвинувшим гипотезу (по крайней мере, публично) о том, что Земля и другие планеты вращаются вокруг Солнца, был Аристарх Самосский (III в. до н.э.).

 Эта система получила название гелиоцентрической, однако вплоть до XVI века она оставалась непризнанной. Геоцентрическая система уверенно доминировала и в античности, и в Средние века.

Античная литература о космосе

Кроме того, что Земля являлась центром мироздания, большинство людей в античности соглашалось с тем, что светила не были материальными объектами, а являлись скорее богами. Анаксагор, считавший, что Солнце и другие планеты были лишь раскаленными камнями, вращающимися вокруг Земли, был с позором изгнан из Афин. Одним из обвинений, предъявленных Сократу на суде, в результате которого он был осужден на смерть, было обвинение в атеизме: он не признавал светила богами и учил тому же своих учеников.

Эта точка зрения на небесные явления господствовала и в мифологии, и в литературе того времени. Первыми литературными попытками описания космоса были поэма Гесиода «Теогония» (VIII-VII вв. до н.э.) и прозаические тексты Ферекида «Теогония» и «Космогония» (VI в. до н.э.). Космос в античности понимался двояко: это одновременно и внеземное пространство («надлунный мир»), и устройство мироздания в целом. Мифологическое объяснение возникновения земли и неба воспроизводилось неизменно почти во всех литературных памятниках древности (не считая работ философов, конечно).

В качестве яркого исключения можно назвать поэму римского автора Лукреция «О природе вещей» (I в. до н.э.), потому что в ней в поэтической форме излагаются воззрения греческого философа-материалиста Эпикура, вместо традиционных верований того времени. Другим ярким исключением был греческий писатель Лукиан из Самосаты, которого многие исследователи называют основоположником научной фантастики.

Самое знаменитое произведение Лукиана Самосатского — «Правдивая история» (ок. 170 г. н. э.) — претендует на звание первого научно-фантастического романа в истории. По сюжету этого романа мореплаватели из-за штормового вихря попадают на Луну, где знакомятся с местными обитателями (первыми инопланетянами в истории литературы!). Герои Лукиана оказываются втянуты в сложную местную политику и даже участвуют в войнах за планету Венера. И все это без единого упоминания богов или каких-либо других высших сил.

Даже по такому короткому пересказу сюжета «Правдивой истории» можно понять, чем привлекло это произведение внимание исследователей фантастики. Космос Лукиана абсолютно материалистичен и не имеет никакого отношения к религиозным воззрениям его времени. Во всех своих произведениях, не только в «Правдивой истории», писатель высмеивает мифологические образы, господствовавшие тогда в античной литературе. Легко можно догадаться, что его тексты не пользовались особой популярностью у современников, однако сатирической и материалистической традиции изображения космоса, начатой Лукианом, была суждена долгая жизнь, хотя возродилась она, как и гелиоцентрическая система Аристарха Самосского, еще очень нескоро, лишь в эпоху Возрождения. Средние века были оплотом геоцентрической системы и мифологической литературы о космосе.

Средневековая космология

Средние века унаследовали геоцентрическую систему от античности. Единственным изменением, которое средневековые 

философы и ученые внесли в нее, было лишь то, что описываемый этой системой порядок был установлен христианским богом. Гелиоцентрическая система была известна средневековым теологам (например, ее в числе прочих упоминает Фома Аквинский), однако она считалась уже опровергнутой Аристотелем и другими античными авторами и, кроме того, плохо подходила для христианского понимания мира. Человек был любимым творением бога, а значит Земля как место его обитания обязана была находиться в центре мира. К тому же, в Библии нет никаких упоминаний вращения Земли или существования других миров, а значит любая система, утверждающая это, является еретической. Любые же несоответствия результатов наблюдения геоцентрической системе можно объяснить всемогуществом бога и непостижимостью для людей его замысла. Несмотря на все видимое разнообразие в астрономических и географических представлениях людей того времени, окружавшее их пространство было как бы заключено в замкнутую структуру, четкую и продуманную до мелочей. Все это находило свое отражение и в литературе того времени.

Свое идеальное выражение средневековая геоцентрическая система мира получила в творчестве Данте Алигьери.

«Божественная комедия» Данте Алигьери и средневековый космос

Воплощением средневекового представления о космосе в обоих смыслах этого слова стала «Божественная комедия» (1320) Данте Алигьери. Эта поистине грандиозная поэма, являющаяся бесценным бриллиантом в сокровищнице мировой литературы, состоит из трех частей: «Ад», «Чистилище» и «Рай». Обычно больше всего людей привлекает «Ад», поскольку в этой части Данте очень красочно описывает наказания, которые достаются на долю грешников (от сожжения заживо до утопления в кровавом озере). Однако сейчас нас интересует последняя часть поэмы, наиболее недооцененная читателями, — «Рай».

Если Ад, по версии Данте, располагается под землей, Чистилище представляет из себя гору, возвышающуюся посреди Океана, то Рай находится в космосе.

Космос Данте совсем не холоден и безлюден, в отличие от нашей современной Вселенной: он населен душами праведников, ангелами и, разумеется, самим божеством.

Рай Данте, в соответствии с системой Аристотеля-Птолемея, состоит из 9 сфер, за которыми находится Эмпирей:

Первая сфера, или небо, — Луна (которая называется планетой). Это обитель тех, кто соблюдал долг и исполнял обеты.

Вторая сфера — Меркурий. Это обитель реформаторов и невинно пострадавших.

Третья сфера — Венера. Это обитель влюбленных.

Четвертая сфера — Солнце (которое, как и Луна, считается планетой). Это обитель мудрецов и ученых.

Пятая сфера — Марс. Это обитель воителей за веру.

Шестая сфера — Юпитер. Это обитель справедливых правителей.

Седьмая сфера — Сатурн. Это обитель монахов и богословов.

Восьмая сфера — сфера неподвижных звезд. Это обитель «торжествующих».

Девятая сфера — хрустальная сфера. Это Перводвигатель, который приводит в движение все остальные небесные сферы.

За хрустальной сферой находится Эмпирей — место обитания божества. Это высшее светлое и пламенеющее небо, которое было создано богом в первый день творения.

Мироздание, которое изображает в своей поэме Данте, совершенно в своей гармонии и красоте. Однако с переходом от Средних веков к эпохе Возрождения время геоцентрической системы, положенной в основу мира «Божественной комедии», подошло к концу . На излете Средневековья стали появляться такие произведения, как поэма Лудовико Ариосто «Неистовый Роланд» (1516), в которой космос появляется не только как выражение божественной гармонии, но и как средство для сатирического повествования в материалистическом духе. По сюжету поэмы Роланд в буквальном смысле теряет рассудок от безответной любви, и его друг Астольф вынужден полететь на Луну, где, оказывается, хранятся все потерянные вещи, в числе которых он и находит рассудок Роланда. Несмотря на то, что спутником Астольфа в этом путешествии является сам апостол Иоанн,

ничего религиозного в этом космическом путешествии нет. Христианская геоцентрическая система больше не могла дать удовлетворяющее людей эпохи Возрождения понимание мира. Наступало время новой астрономии и новой литературы о космосе.

«Коперниканский переворот»

В изменении представлений о мироздании главную роль из всех наук сыграла, разумеется, астрономия. Первая значительная попытка переосмыслить геоцентрическую модель мира была предпринята Николаем Кузанским. Он одним из первых заговорил о потенциальной бесконечности космоса и предложил вместо геоцентрической системы теоцентрическую: центром мира в его космологии была не Земля, а бог. 

Этот взгляд еще вписывался в церковные представления, однако подспудно подрывал авторитет системы Аристотеля-Птолемея. Если геоцентрическая система не была единственно возможной системой, которая могла объяснить окружающий мир, значит она не была такой непогрешимой, какой ее считали средневековые схоласты. Начало изменениям было положено.

Радикально новая система была предложена польским ученым Николаем Коперником. Это открытие получило название «коперниканского переворота», и оно действительно перевернуло все представления людей о Вселенной и своем месте в ней. Ведь Коперник не просто поменял Землю и Солнце местами, он в корне изменил сам подход к изучению мира и восприятию действительности вокруг. Гелиоцентрическая система, предложенная им, значительно упрощала картину мира, очищая ее от множества лишних деталей,

которые наплодила за время своего существования геоцентрическая система (эпициклы, экванты и деференты, над которыми смеялись даже сами геоцентристы). По сути, это был самый грандиозный пример использования т. н. «бритвы Оккама» («Не следует множить сущее без необходимости») в науке.

Сам Коперник испугался последствий своего открытия, и работа, в которой он излагал свои идеи, «О вращении небесных сфер» вышла с помощью его друзей уже после смерти ученого в 1543 году. Это было довольно предусмотрительно со стороны Коперника: страшно представить, что бы с ним сделала церковь за эту публикацию. Впрочем, такое решение выглядит и не очень мужественным, поскольку все тяготы защиты новой системы пали на плечи последователей Коперника. Борьба за новый космос только начиналась.

«И все-таки она вертится!»

Гелиоцентрическая система мира не сразу закрепилась в умах людей. Например, выдающийся датский астроном Тихо Браге так и не принял систему Коперника, что совсем не мешало проводить ему свои исследования в рамках старой геоцентрической системы. Он попытался сформулировать компромиссную гео-гелиоцентрическую систему, однако почти никто за пределами его круга не принял ее всерьез. Однако он начал одним из первых проводить систематические и высокоточные астрономические наблюдения, которые впоследствии, возможно против воли самого Тихо Браге, привели к тому, что его ученик Иоганн Кеплер вывел законы движения планет, которые стали сильным доказательством в пользу истинности коперниканской системы. Есть некая космическая ирония в том, что Тихо Браге, сам того не желая, способствовал наступлению первой научной революции.

Его ученик Иоганн Кеплер может служить идеальным примером того, как важно для ученого уметь признавать свои ошибки под влиянием новых фактов. Следуя в начале своего пути за Тихо Браге, Кеплер считал истинной системой геоцентрическую (или гео-гелиоцентрическую). Однако новые открытия в астрономии, не укладывающиеся в старую систему, заставили Кеплера пересмотреть свои взгляды и примкнуть к сторонникам гелиоцентрической системы.

Первый труд, в котором он изложил свои взгляды, назывался «Тайна мироздания» (1596), а самый известный — «Новая астрономия» (1609). Наверное, ученому было больно признавать, что все, во что он верил до этого, было ложью, однако Кеплер нашел в себе мужество для этого шага. Открытые им законы движения планет устраняли многие неточности системы Коперника, которые ее противники использовали для того, чтобы объявить о ее недостоверности. Кеплер первым открыл, что планеты вокруг Солнца движутся не по круговым, а по эллиптическим орбитам, для чего ему пришлось расстаться с еще одним ошибочным убеждением: космическая гармония, какой ее изображала популярная в то время астрология, предполагала, что планеты должны обязательно двигаться по кругу, поскольку круг — идеальная фигура. Однако мужество Кеплера в поисках истины было настолько велико, что он отказался даже от правил любимой им астрологии (астрология в то время еще не считалась лженаукой). Многие ли способны на такой подвиг? Кроме того, что Кеплер был ученым, его также можно назвать популяризатором науки. Для того, чтобы доступно объяснить, как именно происходит вращение Земли и Луны, он написал «Сон, или Посмертное сочинение о лунной астрономии». Этот фантастический рассказ был опубликован уже после смерти Кеплера его наследниками в 1634 году.

Опасение ученых за свою жизнь, которое заставляло их публиковать свои произведения лишь посмертно, было обоснованным. Упорство, с которым Джордано Бруно отстаивал свои убеждения, в 1600 году привело его на костер инквизиции. Неизвестно точно, за какое из восьми инкриминированных ему еретических положений, был осужден Бруно на смерть. Он верил в бесконечность Вселенной и наличие в ней множества миров, подобных Земле. Есть в его философии (ибо он был скорее философом, а не ученым в чистом виде) и многие элементы гелиоцентрической системы. Когда инквизиция призвала Бруно отречься от своих убеждений, он отказался, за что и поплатился собственной жизнью, став благодаря этому «мучеником от науки» и символом сопротивления церкви.

Когда Кеплеру предложили место профессора в Падуанском университете, тот отказался, заявив, что он не желает «взойти на костер подобно Джордано Бруно».

Вспоминая противостояние ученых и церкви в то время, драматург Григорий Горин в своем сценарии к фильму «Тот самый Мюнхгаузен» (1979) создает такой диалог:

Герцог: Смотрите на всё это с присущим вам юмором… С юмором! В конце концов, Галилей-то у нас тоже отрекался.

Мюнхгаузен: Поэтому я всегда больше любил Джордано Бруно…

Галилео Галилей, один из величайших ученых своего времени, первым начал использовать телескоп для наблюдения за небесными телами. Астрономические наблюдения, которые он вел, не могли не привести его к убеждению в истинности гелиоцентрической системы. Свои взгляды он изложил в книге «Диалог о двух главнейших системах мира» (1632). «Диалог» ведется между тремя участниками: гелиоцентристом Сальвиати, геоцентристом Симпличио (букв. «простак»), и нейтральным участником Сагредо. Формально Галилей воздерживается от оценки того, чья система является более правильной, однако догадаться по тексту о симпатиях автора нетрудно.

Галилей понимал, что его работа идет вразрез с убеждениями церкви, и потому перед публикацией убрал наиболее смелые пассажи и даже предуведомил книгу вступительным словом, в котором изъявил свое желание развенчать систему Коперника. Однако несмотря на все предосторожности автора,

«Диалог о двух главнейших системах мира» в 1633 году попал в Индекс запрещенных книг, где находился аж 200 лет до 1835 года. Сам же Галилей подвергся преследованию церкви, инициированному папой Урбаном VIII, в результате чего ему пришлось публично отречься от своих взглядов и покаяться. До конца жизни он продолжал жить под домашним арестом. Публикация новых произведений Галилея в католических странах тоже оказалась под запретом. Однако никакие запреты уже не могли остановить распространение гелиоцентрической системы в научном мире.

Суд над Галилеем произвел мрачное впечатление на ученых Европы. Многие из них предпочли покинуть католические страны и переселиться в более терпимые протестантские государства. Рене Декарт даже отказался от идеи опубликовать уже готовый трактат «Мир», в котором движение Земли излагается в соответствии с гелиоцентрической системой. Однако одновременно с этим процесс Галилея неизбежно усилил интерес к его книге. Хотя «Диалог», изначально написанный по-итальянски, так и не дождался второго издания на оригинальном языке, он был очень быстро переведен на латынь и другие европейские языки и продолжал свободно публиковаться в протестантских странах. Со временем стало ясно, что суд над Галилеем нанес серьезный ущерб репутации католической церкви.

Ученым, который окончательно утвердил систему Коперника, был Исаак Ньютон. В своем труде «Математические начала натуральной философии (1687) он дал физическое объяснение движению планет с помощью открытого им Закона всемирного тяготения. Это была победа гелиоцентрической системы, полная и безоговорочная. Последователи у геоцентрической системы, конечно, еще сохранялись, в основном среди ученых-священников, ведь многие не желали признать собственные заблуждения (им стоило бы поучиться у Кеплера!), однако по существу им возразить было уже нечего.

Новая астрономия в литературе

Разумеется, изменение представлений людей о космосе

не могло произойти сразу после публикации труда Коперника «О вращении небесных сфер» в 1543 году. Человечеству потребовалось еще три века, прежде чем ему удалось осмыслить эту идею. Однако произведения, которые можно назвать предвестниками будущих научно-фантастических текстов о космосе, стали появляться достаточно рано. Иоганн Кеплер совсем недавно сформулировал свои законы движения планет, книга Галилео Галилея только что попала под запрет католической церкви, а до выхода работы Исаака Ньютона, расставившей все точки над и, оставалось еще почти 50 лет. И в это время в Англии уже появились романы «Человек на Луне» (1638) Фрэнсиса Годвина и «Открытие лунного мира» (1638) и «Рассуждение о новой планете» (1640) Джона Уилкинса, которые пропагандировали гелиоцентрическую систему.

Самым удивительным, кроме столь ранней даты появления этих произведений, является тот факт, что и Годвин, и Уилкинс были священниками. В то время как на континенте церковь карала ученых за их взгляды, священники в Англии с радостью поддержали открытия астрономов. В своем произведении Фрэнсис Годвин даже предвосхитил Закон всемирного тяготения, который позже сформулирует Исаак Ньютон. Правда, Годвин так не осмелился опубликовать свой роман при жизни, и по уже существующей среди сторонников гелиоцентрической системы традиции «Человек не Луне» вышел лишь после его смерти.

Зато Уилкинс уже открыто публиковал свои произведения, в которых он рассуждал не только о принципиальном сходстве Земли и ее спутника, но и о возможности путешествия людей на Луну.

Переведенные с английского на другие европейские языки книги Годвина и Уилкинса оказали большое влияние на развитие и науки, и литературы в эпоху Просвещения.

Новая астрономия в эпоху Просвещения

В эпоху Просвещения гелиоцентрическая система окончательно утвердилась в научном мире и принималась уже как нечто само собой разумеющееся. Переводы Годвина и Уилкинса на французский язык стали толчком для появления во Франции первых произведений о космосе: дилогия «Иной свет» (первая часть — 1657, вторая — 1662) Сирано де Бержерака, «Рассуждения о множественности миров» (1686) Бернара де Фонтенеля и «Микромегас» (1752) Вольтера.

Романы Сирано де Бержерака «Иной свет, или государства и империи Луны» и «Иной свет, или государства и империи Солнца» описывают путешествия соответственно на Луну и на Солнце. Основное место в обоих текстах занимают описания утопических обществ, которые там обитают. Сирано де Бержерак не изобретает собственную космологию, он лишь отказывается от утвержденной церковью геоцентрической системы, но одного этого факта достаточно, чтобы эта дилогия, как и другие произведения о космосе, могла быть опубликована лишь после смерти автора. Вторая важная черта этих романов — их легкий приключенческий и ироничный дух, характерный для произведений эпохи Возрождения и Просвещения. Именно в это время возрождается импульс, который был отправлен в будущее Лукианом Самосатским с его «Правдивой историей».

Смелым выступлением в защиту гелиоцентрической системы становится научно-популярное произведение Бернара де Фонтенеля «Разговоры о множественности миров». В нем в легкой и доступной форме разговоров между автором и маркизой, не имеющей глубоких познаний в астрономии, излагаются идеи гелиоцентризма, бесконечности Вселенной и множественности обитаемых миров.

. «Разговоры» Фонтенеля имели огромный успех и были переведены почти на все европейские языки (в т. ч. на русский), что говорит о том, что идеи системы мира, отличной от церковной, уже вышли за пределы научного круга и стали достоянием всех образованных людей.

Англия не перестала создавать книги о космосе с выходом книг Годвина и Уилкинса. Уже в XVIII веке английский сатирик Джонатан Свифт пишет свои знаменитые «Путешествия Гулливера» (1726). Во время одного из своих многочисленных невероятных путешествий Лемюэль Гулливер попадает на летающий остров Лапута, жители которого поголовно занимаются наукой. В числе прочих открытий, сделанных лапутянами (большинство из которых — полная чепуха), есть и открытия в области астрономии. Так, лапутяне открыли, что вокруг Марса вращается два спутника (это предположение, правда, совершенно из других предпосылок делал еще Кеплер). Это была всего лишь случайная догадка Свифта, однако догадка блестящая, которая получила свое подтверждение 150 лет спустя в 1877 году благодаря астроному Асафу Холлу.

Самым же знаменитым произведением о космосе эпохи Просвещения можно назвать повесть «Микромегас» Вольтера. Под заметным влиянием Свифта и его «Путешествий Гулливера» Вольтер рассказывает о посещении Земли двумя великанами: один из них родом с планеты в системе Сириуса, второй — с Сатурна. Основоположник современной научной фантастики Герберт Уэллс очень ценил «Микромегас» Вольтера и другие фантастические произведения просветителей. Это было окончательное разрушение религиозно-мифологического представления о космосе в литературе. С тех пор наука и литература о космосе развивались в тесном взаимодействии и взаимовлиянии.

Сейчас произведения, написанные на заре эпохи Просвещения, могут казаться нам совершенно не научными, однако для того, чтобы оценить их правильно, необходимо постоянно держать в голове, в какой обстановке им приходилось творить.

В наше время трудно представить, сколько мужества потребовалось, скажем, Фрэнсису Годвину, чтобы выступить против существующего порядка и осмелиться пусть даже и в художественной форме объявить себя приверженцем коперниканской системы.

Каждый из этих ученых и писателей приложил свою руку к тому пониманию космоса, в котором мы сейчас живем. Сумело бы человечество совершить свой огромный прыжок, высадившись на Луну, если бы роман Фрэнсиса Годвина в свое время так и не увидел свет? Мы об этом никогда не узнаем, что вероятно, даже к лучшему (в этом лучшем из миров).■

Инар Искендирова