Монстр Франкенштейна сопоставляет себя то с Адамом, то с Сатаной Мильтона, а Виктора — с образом Бога, творца.
Мы обнаружили, что вы используете Adblock. Мы знаем, как для вас важно иметь беспрепятственный доступ к знаниям - поэтому ради поддержания сайта мы оставляем только ненавязчивую рекламу. Пожалуйста, отнеситесь к этому с пониманием.
Как отключить: Инструкция
Самый известный текст Священного Писания — сказание о сотворении человека, история об Адаме и Еве, которую знает каждый. В Бытие Бог дал жизнь существу, созданному по образу и подобию своему. Позже из ребра Адама появляется женское начало – Ева, прародительница человеческого рода. Казалось бы, прекрасная история, если опустить подробности о грехопадении и непослушании божественных созданий.
Давайте же проследим, как этот священный текст трансформируется, порой до неузнаваемости, в творчестве совершенно разных писателей — Мэри Шелли и Бернара Вербера.
Оба автора в своих произведениях воспроизводят ситуацию сотворения человека, однако существенным отличием становится то, что человеческое существо создано не при помощи невидимой и недоступной силы – божественного «дыхания жизни», а с помощью науки! Герои романов «Франкенштейн» и «Звездная бабочка» примеряют на себя роль бога, а именно Творца, властного над чужими судьбами, имеющего силу создавать новую жизнь.
Виктор Франкенштейн, одержимый жаждой запретных знаний, пытается стать демиургом и вступает в богоборческий конфликт. Тайно в своей лаборатории ему удается преступить дозволенную черту и вдохнуть жизнь в собранное по кусочкам тело, безжизненный сосуд.
Монстр Франкенштейна сопоставляет себя то с Адамом, то с Сатаной Мильтона, а Виктора — с образом Бога, творца.
При этом в романе М. Шелли нет инфернальных сил, создание и существование Монстра объяснено научными исканиями молодого ученого, опытами, обращением к современному естествознанию, однако цель подобного эксперимента та же, что и у бога — передать «дыхание жизни», пусть и искусственным способом.
Если учесть, что человек сотворен «по образу и подобию» и Адам – эталон прекрасного, что находит отражение в изобразительном искусстве (фрески Микеланджело в Сикстинской капелле и роспись Мазаччо), то научный эксперимент Виктора провалился: вместо по задумке ученого красивого существа появился Монстр, ужасающий не только своей внешностью, но и разрушительной местью, вызванной острым чувством одиночества в мире. «Желтая кожа слишком туго обтягивала его мускулы и жилы; волосы были черные, блестящие и длинные, а зубы белые как жемчуг; но тем страшнее был их контраст с водянистыми глазами, почти неотличимыми по цвету от глазниц, с сухой кожей и узкой прорезью черного рта. <…> Никакая мумия, возвращенная к жизни, не могла быть ужаснее этого чудовища. <…> …получилось нечто более страшное, чем все вымыслы Данте»*.
Образ Монстра противоречив и неоднозначен. Во многом он восходит к образу «падшего ангела», в то же время являясь гротескной пародией на него. Основные эпитеты, используемые Шелли при описании ужасающего творения Виктора, — это «проклятый», «дьявол во плоти», «демон», «ненавистное чудовище». Монстр Франкенштейна сопоставляет себя то с Адамом, то с Сатаной Мильтона, а Виктора — с образом Бога, творца. «Он [Адам] вышел из рук Бога… а я был несчастен, одинок и беспомощен. Мне стало казаться, что я скорее подобен Сатане; при виде счастья моих покровителей я тоже часто ощущал горькую зависть»*.
Существо остается одиноким, да еще и покинутым создателем – ученый в ужасе отрекается от своего творения. Монстр обращается к Виктору с требованием сотворить ему подругу, своего рода Еву, с которой он смог бы разделить тяготы своего бытования в не принимающем его мире, однако Виктор осознает, что не имеет права дарить жизнь еще одному подобному созданию, поскольку оно может оказаться злобным и разрушить множество человеческих жизней.
Виктор Франкенштейн оказался не готов достойно принять последствия своего научного опыта: он не хочет видеть свое творение, впоследствии начиная его ненавидеть и желая уничтожить, поскольку понял, что дотянуться до уровня бога не в силах, а ответственность за чужую жизнь и душу слишком высока. В отличие от христианского Бога ученый не в силах взять на себя обязательство за Монстра и искупить все его грехи. Виктор в своем творении видел изначально лишь движение человеческой научной мысли, но после к нему пришло осознание, что это не просто эксперимент, но нечто большее. В подобном сюжетном элементе обнаруживается страх главного героя перед пугающими тайнами, которые неожиданно могут открыться человеку, нарушившему границы дозволенного, попытавшегося встать на место бога. Существо, оживленное Виктором, укоряет своего создателя: «Я должен был бы быть твоим Адамом, а стал падшем ангелом, которого ты безвинно отлучил от всякой радости»*.
Сюжет романа Бернара Вербера «Звездная бабочка» строится вокруг нескольких зашифрованных библейских мотивов, прежде всего о всемирном потопе, истории Адама и Евы и сотворении человека, последний из которых и представляет интерес для нас в этом номере журнала.
Само название романа «Звездная бабочка» уже несет в себе закодированный скрытый смысл. Как известно, бабочка символизирует в христианстве жизнь, смерть и воскресение, что отражается в сюжете романа Вербера. Ведь идея космического проекта должна была даровать человечеству шанс на спасение, воскресение, надежду, что жизнь человеческой расы продолжится в то время, как родная планета погибнет.
Смена поколений на судне (путешествие длилось ведь не одно столетие), естественно, иллюстрирует собой жизнь и смерть, два сменяющих друг друга явления. Эпитет же «звездная» указывает на специфичность пути, который сквозь пространство миллиардов звезд и столетий должна эта самая бабочка-корабль преодолеть, чтобы умершие поколения, давшие жизнь своим потомкам и наследникам смогли воскреснуть на новой земле обетованной.
Очевидно, что идея космического корабля своим прямым прототипом имеет библейский сюжет о всемирном потопе. Согласно Книге Бытия, библейский потоп был послан людям богом в кару за греховность. В романе французского писателя не звучит тема наказания всего человечества, но создатель проекта «Звездная бабочка» уподобляется Ною, который также создал свой корабль. В отличие от библейского героя, Ив Крамер взял на борт не каждой твари по паре с целью спасения и сохранения биологического вида, а несколько тысяч человек, создав мини-цивилизацию на космическом судне в заданных условиях, которая должна была колонизировать новую планету и там воссоздать свою жизнь. Ив Крамер уподобляется богу, создавшему собственную жизнь в определенных условиях, а его имя созвучно с одним из вариантов произношение личного имени бога – Яхве.
Конечно, сложно назвать проект Ива Крамера удачным, поскольку из нескольких тысяч пассажиров высадиться на планете смогли лишь единицы. Также остается спорным вопрос, сумел ли он спасти человечество, чего так сильно хотел, поскольку роман имеет открытый финал. Однако бесспорно одно – Ив Крамер стремился дать шанс на новую жизнь целому человечеству, возможность искупить грехи прошлого, создав новую цивилизацию на неизвестной планете. Разве это не делает его подобным богу?
В конце пути из шестерых выживших на борту корабля на неизведанную планету спустились лишь двое — Андриан и Элизабет, которые подобно Адаму и Еве, должны были положить начало новому человечеству.
Однако герои не смогли ужиться вместе, Элизабет покидает Андриана и отправляется жить в пещеры, где ее холодный труп находит персонаж через несколько лет: она будучи беременной погибла от укуса змеи. Элизабет напоминает первую жену Адама в европейской мифологии — Лилит. Ни в одной библейской книге она не упоминается, но ее имя присутствует в других источниках (еврейский текст книги Исаии, книге Зогар и др.). Согласно преданию, расставшись с Адамом, Лилит стала злым демоном, убивающим младенцев. Героиня Вербера унаследовала от своего прототипа то, что она была первой женой Адама и в злобе умирает, будучи беременной, что можно считать отсылкой к такой характеристике Лилит, как демоницы, убивающей невинных детей.
Согласно замыслу автора Андриан сравнивается попеременно то с Адамом, то с богом. Герой «Звездной бабочки» должен стать, как и библейский персонаж, прародителем человечества на новой планете, и одновременно с этим Андриан выступает в роли творца, уподобляется богу. После смерти Элизабет персонаж романа Вербера остается один, и ему во сне приходит мысль сотворить человека, женщину – равно как и бог сотворил Еву из ребра Адама. Благодаря техническому оборудованию, оставшемуся с космического корабля, Андриан берет костный мозг из своего ребра и создает ребенка, которому дает имя Эиа. Маленькая девочка Эиа сопоставляется с Евой – праматерью всех людей, созданной из ребра Адама, а в книге Вербера из костного мозга Андриана научным путем. В отличие от библейской истории в создании героем французского писателя подобного себе существа нет божественного чуда, нет «дыхания» демиурга, процесс сотворения новой жизни – это лишь результат достижения генной инженерии.
Финал романа и вовсе навеян Библией. Адриан рассказывает новую историю рода человеческого Эиа, которая из-за своей глухоты на одно ухо слышит не те имена: Ив — Яхве, Адриан — Адам, Элизабет — Лилит. Читатель понимает, что не смотря на то, что от родной Земли героев отделяет несколько сотен световых лет, то история появления человека повторяется, как и в Библии, но только имеет не божественное происхождение, а научное.
Ив Крамер уподобляется богу, создавшему собственную жизнь в определенных условиях, а его имя созвучно с одним из вариантов произношение личного имени бога – Яхве.
И если в середине книги еще возникают сомнения, имеют ли те или иные эпизоды в основе своей библейские мотивы, то в развязке все становится предельно ясным и очевидным.
И Виктор Франкенштейн, и Андриан примеряют на себя роль бога в попытке сотворения себе подобного существа, только вот участи их разные. Никто ведь и не говорил, что роль демиурга легка! Провалившийся опыт Виктора и удачный эксперимент Андриана заставляют задуматься, а каждому ли по силу взять на себя ответственность за чужую жизнь — кто оказывается готов сыграть роль бога, а кто нет.
Для одного героя попытка поставить себя на место бога-создателя обрела провал – Виктор оказался не готов к последствиям, не смог выдержать легшей на его плечи ответственности, поэтому его жизнь превратилась в кошмар. Но Андриан, наоборот, нашел выход для спасения не только себя от одиночества, но и человеческого общества: созданное им дитя станет прародителем нового поколения человечества на другой планете. Казалось бы перед нами истории двух героев, схожие тем, как они сотворили новую жизнь посредством достижений научной мысли, а не влиянием божественной силы, так называемого «дыхания жизни», но такие разные финалы. Романы писателей заставляют задуматься, а в праве ли человек претендовать на роль бога, сумеет ли с нею справиться. Ведь жизнь, а тем более создание таковой, — это одна из главных тайн мироздания, малодоступная для разгадки и понимания. И даже стремление приблизиться к границе скрытого знания посредством науки имеет свои последствия. Может быть в том-то и дело, что роль бога невероятна сложна и подходит не каждому, и не у каждого хватит сил на ее осуществление, а обычному человеку пытаться претворить божественные замыслы в жизнь не всегда стоит, поскольку результат может быть не только удачным, но и ужасающим.
Интересно, а ты смог бы сыграть в бога? ■
Дарья Можаева
Нашли ошибку в тексте? Выделите ее, и нажмите CTRL+ENTER