Кто вы, фрау Елинек?

Читателям из России имя Эльфриды Елинек может показаться не очень знакомым. Однако же в Австрии, у себя на родине, писательница давно превратилась в живого классика. Елинек одна из четырнадцати женщин-лауреатов Нобелевской премии по литературе, при этом единственная обладательница почетной награды среди австрийских писателей. Обоснование Нобелевки – «За музыкальные переливы голосов и отголосков в романах и пьесах, которые с экстраординарным лингвистическим усердием раскрывают абсурдность социальных клише и их порабощающей силы» – по обыкновению несколько тяжеловесно, зато включает основные характеристики прозы Елинек: музыкальность и сопротивление абсурду и стереотипам. После присуждения премии в 2004 году в Венском университете был открыт Центр исследований творчества Эльфриды Елинек «Текст – Контекст – Рецепция». Мало кто может похвастаться подобным, не так ли? Важная черта поэтики австрийки, на которую чаще всего обращают внимание исследователи, – особая позиция автора. Проза Елинек – хороший пример реализма после модернизма, или иначе художественных открытий, совершенных Вирджинией Вулф, Джеймсом Джойсом и иже с ними. В романах Елинек редко встречается прямая речь, монологов и диалогов попросту нет, а несобственно-прямое повествование – единственно допустимый максимум. Все, что происходит с героями, то, какими они предстают, известно только со слов автора. Собственного слова у персонажей нет, они не могут за себя постоять. Пожалуй, даже Лев Толстой решил бы, что это чересчур. 

В литературе Елинек дебютировала в 1967 году, выпустив поэтический сборник «Тени Лизы». 

Чуть позже появились романы «Любовницы» и «Перед закрытой дверью». В «Любовницах» прозаик наиболее полно выразила одну из доминант своего творчества: личность человека утрачивает значимость, замещаясь социальной ролью. Та же «пианистка», о которой далее пойдет речь более подробно, не Анна Каренина, она лишена частной судьбы. «У Эрики нет истории, и она не впутывается ни в какие истории», – говорит о своей героине Елинек.

Расцвет ее прозы и драматургии пришелся на 1970-1980-е годы, время второй «волны» западного феминизма. Подъем общедемократических настроений, студенческие волнения и борьба за права человека заставили многих женщин в Америке и европейских странах вновь заявить о себе. Острая социально-политическая ситуация нашла выражение и в литературе. Женщины стали больше писать о женщинах, книжные магазины ФРГ и Австрии наводнили, так называемые, гиноцентрическая романы (этому явлению посвящена докторская диссертация воронежского исследователя Анны Воротниковой). Прозаики старались описать, как перемены в обществе и его состояние отражается на жизни женщины. В немецкоязычных странах ожесточенное отстаивание феминистских идей стало одной из форм рецепции прошлого. Как в имперской, так и в нацистской Германии предназначение женщины сводилось к пресловутым «дети, кухня, церковь» (Kinder, Küche, Kirche).

На фоне бушующей волны феминизма в 1983 году Елинек сделала отчаянный ход, издав самый «неженский», нонконформистский роман «Пианистка». Пикантности добавляет тот факт, что книга, по словам Елинек, во многом автобиографична. Писательница этого никогда и не скрывала: ее отец был душевно болен, мать, мечтая о блестящей музыкальной карьере дочери, отправила учиться в консерваторию. Есть в музыке что-то жестокое, считает писательница. В самом деле, вспомните, как учительница больно бьет по пальцам за плохо исполненные экзерсисы. К «величайшему искусству – музыке» автор романа, кажется, вообще относится довольно скептично, в отличие от многих романтически настроенных предшественников.

В руках людей музыка превращается в предмет, инструмент, становится брендом. И действительно: тот же Моцарт в Австрии везде, куда ни кинешь взгляд, в каждой сувенирной лавке он на шоколадках, футболках и диванных подушках.

Пол и характер

Своей героиней Елинек делает 36-летнюю учительницу музыки Эрику Кохут, которая живет с матерью. С точки зрения филистеров, она ведет вполне благопристойный образ жизни: преподает в Венской консерватории, не имеет дурных наклонностей, вечера проводит перед телевизором на пару с родительницей. В романе упоминаются многие признанные композиторы, сама же Эрика (а может, и Елинек) является страстной поклонницей Франца Шуберта и Роберта Шумана. Первый уже в подростковом возрасте стал известен в артистических кругах.

Главная героиня романа «Пианистка» часто вспоминает о том, как мать с раннего детства внушала мысли о ее гениальности и неповторимости. Другой композитор, как и Елинек в литературе, всю жизнь пребывал в поиске новых выразительных средств, очевидно нащупывая в мире то, о чем нужно говорить по-другому, не так, как раньше. Шуберт и Шуман – первый постарше, второй, последователь, помоложе – творили в русле музыкального романтизма. Это направление обычно связывается с погружением в сферу собственных фантазий и грез, одновременным существованием в нескольких мирах. Несчастной Кохут явно тесно в том мире, в котором она вынуждена жить, и женщина стремится прорваться к иной реальности.

Она, как рассказывает автор, чаще всего находится в движении, куда-то едет или бежит, делая остановки только ради фортепианной игры.

Пианистка предстает абсолютно подавленной в эмоциональном и сексуальном плане женщиной.  За время существования бок о бок с властной, деспотичной матерью фрау Кохут потеряла все жизненные соки, «иссохла» и «одеревенела», что неоднократно подчеркивается в тексте – пианистка часто сравнивается с трухлявым деревом или другими предметами. Пытаясь высвободить свою чувственность, Эрика часто наносит себе порезы бритвой. Старшая Кохут, аки Аргус, следит за дочерью, запрещая ей вступать в какие-либо отношения с противоположным полом. Но, как гласит народная мудрость, во всяком тихом омуте та еще нечисть водится. С человеческой природой бороться бесполезно, и Эрика пытается компенсировать недостаток любви просмотром эротических фильмов или посещением пип-шоу. «Долго не гуляй, яркие платья не носи», – постоянно зудит родительница. Все свое время, по мнению матери, Эрика должна отдавать музыке, ее пальцы могут касаться только клавиш (Кохут строго пресекает даже робкие занятия дочери аутофилией; дамы спят в одной кровати, так что от матери ничего не скроешь). Уроки музыки приносят неплохой доход, и возможно, семья Кохут однажды купит новую квартиру, о чем так мечтает мать. Любопытно, что занятия разными видами искусства, как они представлены в кино или литературе, нередко помещаются в одну плоскость с инцестуальными связями (или намеками на то), сложными отношениями с матерью и отказу от чувственной любви. Так было в «Черном лебеде» Даррена Аронофски, фильме «Большой» Валерия Тодоровского и американской сериале «Плоть и кости» о нью-йоркской балетной труппе.

Кохут остались вдвоем после того, как отца Эрики признали сумасшедшим и отправили в психиатрическую лечебницу. Наблюдая за матерью, которая в семье вынуждена компенсировать отсутствие отца, автор заявляет: жестокость и насилие (и в какой-то степени удовольствие от их проявления), которые традиционно считаются мужскими качествами, присущи и женщинам. 

Модель отношений между Эрикой и ее матерью можно описать как «жертва – палач», «слабый – сильный». Чем старше становится Эрика, тем чаще она поднимает голову и дает матери отпор, превосходя ее своей силой и молодостью.

В самом начале романа Елинек довольно подробно, на нескольких страницах описывает, как маленькая Эрика, «звереныш», как называет ее автор, по пути в музыкальную школу щипает исподтишка пассажиров в трамвае, больно давит смычковыми. Выросшая фрау Кохут любит издеваться над учениками, оскорблять их, подчеркивая, якобы, отсутствие музыкального дарования. Единственный ученик Эрики, которому позволено ей верховодить, – молодой красавец Вальтер Клеммер. Отношения между ними ничуть не проще, чем между Эрикой и ее матерью. Клеммер, «воплощение нормы», по словам Елинек, стремится к правильному браку с интеллигентной дамой, которую не стыдно представить обществу. Для Эрики связь с учеником – возможность обрести долгожданную свободы и вырваться из цепких материнских когтей. Привыкнув к роли жертвы, Кохут требует от Вальтера проявления садизма в отношениях, но только чтобы обязательно мать из соседней комнаты слышала, как он истязает Эрику. Должна же мать понять, что есть кто-то сильнее ее!

Сложные отношения с матерью и, как следствие, неполадки в сексуальной сфере, описанные в романе, заставляют вспомнить о еще одном известном земляке Елинек Зигмунде Фрейде. Однако же толковать «Пианистку» только с точки зрения фрейдизма было бы методологической ошибкой. Важное замечание, которое делает автор романа: в семье, где складывается подобная ситуация, палачи и жертвы рано или поздно меняются местами, дети вырастают такими же жестокими и безжалостными, как их родители. 

Елинек неоднократно заявляла в интервью, что в тех семьях, где имеет место насилие и господство сильного, все еще существует фашизм. Неслучайно, экранизировать «Пианистку» взялся еще один всемирно известный австриец Михаэль Ханеке (хотя, казалось бы, такой сюжет больше подошел бы Франсуа Озону, например). Он так же ищет истоки фашизма в насилии над детьми и детской жестокости (этому посвящен его более поздний фильм «Белая лента»), и он так же вдохновляется творчеством Франца Кафки. 

Как рассказывала Елинек в интервью переводчику «Пианистки» на русский язык Александру Белобратову, финальная сцена романа – неудачная попытка самоубийства Эрики после того, как она сама признает себя несостоявшимся музыкантом – навеяна концовкой кафкианского «Процесса». Мастерски сделанная «Пианистка», выпущенная на экраны в 2001 году, принесла Ханеке гран-при Международного Каннского кинофестиваля. В этом фильме снялись Анни Жирардо и Изабель Юппер, и, думается, трудно было бы найти более подходящих актрис на роли Кохут. ■

Дарья Сапрыкина