В связи с размытостью границ жанра очень трудно выделить виды очерков, но те виды, к которым очерк может тяготеть, можно обозначить следующим образом: портретный, путевой, проблемный (или публицистический) и исторический. В центре внимания автора портретного очерка – личность, ее внутренний мир, род занятий и внешность. Путевой очерк – описание путешествия, мест, посещенных автором произведения, как правило, без экскурса в историю. В проблемном очерке обозначается проблема, дается оценка ситуации и приводятся возможные пути решения. В историческом очерке писателем-публицистом прямо толкуются историческое событие или промежуток.

Истоки

Первые прообразы этого жанра противоречивой и загадочной природы возникают в Англии первой половины XVIII века.

 В сатирических журналах Р. Стила и Дж. Аддисона «Зритель» и «Болтун», издававшихся в 1709–1712 годах, появляются похождения Исаака Бикерстафа, представляющие бытовые сценки из жизни Лондона эпохи Просвещения. Это предшественники будущего т. н. «физиологического» очерка, который получит небывалый расцвет в следующем столетии, в частности, в творчестве Оноре де Бальзака. Несколько строк из его очерка «Гризетка»: «Гризетка – слишком важный элемент парижского общества, а также бытия юных горожан, и потому хотя бы некоторые черты ее пикантного образа заслуживают изучения. Кстати сказать, название “гризетка” мы позволяем себе применять без различия – к портнихам, модисткам,

цветочницам или белошвейкам, – словом, ко всем миловидным существам без шляпки или в шляпке, в чепчике, в переднике с кармашками».

В русской литературе очерк заявил о себе на страницах прогрессивных журналов XVIII века «Живописец» Н.И. Новикова и «Зритель» И.А. Крылова. Формировался жанр очерка и его поэтические особенности на основе малых прозаических текстов. Это могли быть и письма издателю на злободневные темы, и новости, и портреты, и даже рецепты – малые формы, предшествующие художественному очерку. Появлялись зачатки очерка и в таком жанре, как путешествие. Для своих очерков авторы нередко и позже использовали такое название. Например, Новиков в своем журнале поместил короткий очерк «Отрывок путешествия в*** И*** Т***», посвященный, как вы с легкостью можете догадаться, тяжелому положению угнетенного крепостным правом русского крестьянства: «Вот плоды жестокости и страха, о вы, худые и жестокосердные господа! Вы дожили до того несчастья, что подобные вам человеки боятся вас, как диких зверей». Этот очерк содержал потрясающие по силе изображения описания тяжелых условий жизни русского крестьянства.

Перешагнув через порог XIX века… 

…очерк занял прочное место в журналах «Отечественные записки», «Современник», «Русское слово», выпускались даже отдельные книги очерков. Окружающая действительность получила не только моральную, политическую, но и другие виды оценок. В самом начале XIX века появляется романтический очерк. Его особенность состояла в том, что очеркисты-романтики старались избегать социальных вопросов, морализм и дидактизм исключались.

 Романтический тип сменился очерком нравоописательным. Нравоописание вело к тому, что утвердилось сложное представление об общественном устройстве – каждое явление общественной жизни испытывает влияние политических, экономических и других факторов. Дидактическая составляющая здесь также ослаблена. 

Компактный жанр, намного более поворотливый, чем повесть или роман, он мгновенно подстраивается под ситуацию, отражая реальность во всем многообразии ее проявлений. Повествователь в очерке А.С. Грибоедова «Загородная поездка» (1826) – исследователь различных сторон жизни. Вот он пишет о природе, а вот – в его раздумья вклиниваются мысли о народах, населяющих страну: «Финны и тунгусы скорее приемлются в наше собратство, становятся выше нас, делаются нам образцами, а народ единокровный, наш народ разрознен с нами, и навеки!».

В очерке А.С. Пушкина под названием «Путешествие из Москвы в Петербург» (1833–1835), написанном в виде своеобразного «ответа» на повесть А.Н. Радищева «Путешествие из Петербурга в Москву» (1789), затрагиваются как темы, поднимаемые Радищевым, так и темы, актуальные во времена Пушкина. Дается оценка современных реалий: «Ничто так не похоже на русскую деревню в 1662 году, как русская деревня в 1833 году. Изба, мельница, забор — даже эта елка, это печальное тавро северной природы — ничто, кажется, не изменилось. Однако произошли улучшения, по крайней мере на больших дорогах: труба в каждой избе; стекла заменили натянутый пузырь; вообще более чистоты, удобства, того, что англичане называют comfort. Очевидно, что Радищев начертал карикатуру». Кроме того, Пушкин говорит в своем очерке и о Москве с Петербургом, и о чести писателя, покровительстве, меценатстве и даже о цензуре. В свободном выборе тем, а частности, и выражается необычайная гибкость жанра.

Физиологический очерк

Расцвет физиологического очерка в России пришелся на первую половину 40-х. 

Физиологический очерк был развит, преимущественно, писателями натуральной школы (к ней можно отнести автора «Кому на Руси жить хорошо» Н.А. Некрасова, публициста Д.В. Григоровича, автора романа «Кто виноват?» А.И. Герцена и этнографа В.И. Даля).

Почему именно «физиологический»? Дело в том, что во время появления этого типа очерка (она появилась к 40-м годам в Англии и Франции, вспомним Бальзака и его «Гризетку») в обществе способы изучения явлений в естественно-научных дисциплинах переносились в литературу и публицистику. Механизмы, по которым «работает» общество, сопоставлялись с функционированием живого организма. Писатель в этом случае играл роль физиолога, изучающего социум. В.Г. Белинский в очерке «Александрийский театр» пишет о театре, как об органе Петербурга: «Описывать Петербург физиологически – и не сказать ни слова или не обратить особенного внимания на Александрийский театр, – это все равно, что, рисуя чей-нибудь портрет, забыть нарисовать нос <…>. Но кто хочет узнать внутренний Петербург, не одни его дома, но и тех, кто живут в них, познакомиться с его бытом, тот непременно должен долго и постоянно посещать Александрийский театр преимущественно перед всеми другими театрами Петербурга. Тогда-то привыкшему и опытному взгляду откроется вся тайна особенности петербургской жизни». В основе поэтики натуральной школы лежало стремление к естественности и правдивости изображения жизни, критическое осмысление действительности, борьба с эстетством и романтической риторикой. Писатель должен был обрисовать общую ситуацию, но ни в коем случае не идеализируя ее. В очерке под названием «Петербургские углы» Некрасов описывает дом мастеровых (физиологов интересовала не личность, а тип, то есть характерный представитель среды), где делают гробы, лудят: «Я решился сначала держаться как можно ближе стены, потому что окраины двора были значительно выше средины; но то была обманчивая и страшная высота, образовавшаяся от множества всякой дряни, выливаемой и выбрасываемой жильцами из окон; ступив туда, нога вязла по колено, и в то же время в нос кидался неприятный и резкий запах».

Согласитесь, Некрасов успешно борется с романтической риторикой.

Очерк во второй половине XIX века

В середине века физиологический очерк теряет актуальность, писателей-публицистов теперь интересует не столько тип, сколько среда, причем среда, взятая во всем ее многообразии, что влечет за собой усложнение структуры очерка. Появляются циклы очерков – «Степные очерки». А.И. Левитова, «Очерки бурсы» Н.Г. Помяловского. Личные черты в 60–70 годы все еще не становятся предметом интереса авторов, поэтому все характеристики персонажей определяются исключительно их социальными ролями. Очерки 70–80-х годов тематически посвящены изучению капитализации страны, а очерки конца века – этнографическим и географическим особенностям. В местных газетах, например, в «Оренбургском листке» выходят очерки жизни киргизов, калмыков, «зарисовки» обрядов, связанных с рождением ребенка.

Новый век – новые задачи

В эпоху Серебряного века усиливается внимание к переживаниям и внутреннему миру человека, что находит отражение не только в больших эпических формах и лирике, но и в очерково-документальной прозе – портретных очерках (при сохранении и других видов и типов очерков). В очерке поэта и художника М.А. Волошина «Валерий Брюсов. 

“Пути и перепутья”» (1907) мы находим «зарисовку» обстановки Религиозно-философского собрания и облика В.Я. Брюсова: «…нервное лицо и женский голос Мережковского, трагический лоб В.В. Розанова и его пальцы, которыми он закрывал глаза, слушая, как другой читал его доклад, бледные лица петербургских литераторов, перемешанные с черными клобуками монахов <…> Среди этой толпы, в которой каждая фигура казалась мне страницей истории, поразило меня лицо молодого человека, мне неизвестного. Волосы и борода были черны. Лицо очень бледно, с неправильными убегающими кривизнами и окружностями овала. Лоб скруглен по-кошачьи. Больше всего останавливали внимание глаза, точно нарисованные черной краской…».

Другим пластом, который нельзя игнорировать, становятся революционные очерки, печатавшиеся в начале века за границей (позже такие очерки станут официальным орудием революционной борьбы). М. Горький, гений очерка, в «Городе желтого дьявола» рисует жизнь современного ему Нью-Йорка – обличает капиталистический строй: «Улица – скользкое, алчное горло, по нему куда-то вглубь плывут темные куски пищи города – живые люди. Везде – над головой, под ногами и рядом с тобой – живет, грохочет, торжествуя свои победы, железо. Вызванное к жизни силою Золота, одушевленное им, оно окружает человека своей паутиной, глушит его, сосет кровь и мозг, пожирает мускулы и нервы и растет, растет, опираясь на безмолвный камень, все шире раскидывая звенья своей цепи». В этом же духе были написаны множество очерков уже в советское время. С одной стороны, советский очерк развивает традиции передового русского классического очерка середины XIX века, а с другой – вслед за М. Горьким писатели работают над научно-художественным очерком.

В конце XX века очерк обретает свободу тематического выбора, сохраняя при этом свои основные виды, а в XXI веке всемирная паутина дает возможность публиковать бесчисленное количество очерков. Однако соблюсти баланс публицистичности и художественности удается не каждому, ведь труд писателя, работающего над очерком, – ювелирная работа. ■

Наталья Дровалёва