Мы Вконтакте Мы в Facebook

Мы обнаружили, что вы используете Adblock. Мы знаем, как для вас важно иметь беспрепятственный доступ к знаниям - поэтому ради поддержания сайта мы оставляем только ненавязчивую рекламу. Пожалуйста, отнеситесь к этому с пониманием.

Как отключить: Инструкция

Описание к картинке

Меню

Рубрика Путешествие

СТАТЬЯПечальная любовь к Стамбулу

Орхан Памук – один из самых знаменитых современных турецких писателей. В основном он известен художественной прозой, но в книге «Стамбул: город воспоминаний» (2003) он описывает город и, одновременно с этим, рассказывает историю своей семьи и своей жизни. Как это свойственно воспоминаниям, повествование окрашено в ностальгически прекрасные тона. За эту книгу в 2006 году он получил Нобелевскую премию за «поиск души своего меланхолического города».

Точка зрения

В силу того, что Памук – писатель второй половины XX века, он описывает уже европеизированный Стамбул, который все еще помнит о своей былой славе. Чтобы передать эту сложную палитру эмоций, автор прибегает к описанию взглядов европейцев на город. Он упоминает и цитирует, например, Готье, Флобера, Нерваля. Кроме того, много в своих «поисках души» он находит у турецких писателей: Решата Экрема Кочу, Яхьи Кемаля, Танпынара и Абдульхака Шинаси Хисара. Произведения всех этих писателей так или иначе сформировали видение города у молодого Памука, которое он несет сквозь года. Но у этого приема есть еще одна сторона. Отчужденность пронизывает Стамбул насквозь, а кто лучше может показать ее, чем чужаки? Кроме того, Памук в нескольких главах рассказывает о том, что чувствует себя чужим в семье, в городе, в стране, поэтому чувствует себя вправе присоединиться к хору зрителей, а не обитателей города.

 

Стамбул на закате

 

Одним из способов прожить эту отчужденность становится рисование. Чтобы изобразить что-то, Памуку нужно было выйти за рамки собственной повседневности и представить себя кем-то другим. Поскольку рисовать он очень любил, в его повествовании очень много художников и иллюстраций.

 

Цвета Стамбула

В ход идут фотографии, картины и гравюры, которые он часто разглядывал в разные периоды своей жизни, в том числе, когда думал о карьере художника, а не писателя. Интересно, что отчасти он связывает свое представление о городе с изобразительными техниками того времени. «Укрепляет черно-белое восприятие и то, что жители оставшегося в прошлом Стамбула победных красочных времен не могли нарисовать свой город таким, каким он был на самом деле.

В Османской империи не существовало изобразительного искусства, которое мы сегодня могли бы с легкостью воспринимать. <…..>Таким образом, когда в газете, журнале или в школьном учебнике нужно было поместить изображение Стамбула в прошлом, издатели использовали черно-белые гравюры, сделанные с рисунков европейских путешественников и художников, — их легче воспринимали миллионы читателей, привыкших к фотографиям и почтовым открыткам. Стамбул самых радостных своих времен был нарисован неяркой гуашью (подробнее я расскажу об этом в главе, посвященной Меллингу), но стамбульцы не увидели и этих красок. По чисто техническим причинам, с которыми они, не протестуя, смирились как с неизбежностью, стамбульцы вынуждены видеть прошлое своего города исключительно черно-белым. И этот взгляд как нельзя лучше соответствует печали, в которой они живут». Что нетипично, для Памука Стамбул покрыт снегом, а не залит летним солнцем. Снег прикрывает облупившиеся дома, грязные и разбитые улицы, бедность и печаль, но рождает тревогу.

И вот тут Памук говорит о двух группах художников Стамбула. Первую, вслед за автором, мы упомянем, но подробно рассматривать не будем. Это те, кто в своих рисунках пытались сделать город более экзотичным, ярким и стереотипно-восточным. Памук считает, что это разрушает самую суть города, что изображать, напротив, стоит  сумрак и печаль, что и делают художники из второй группы. И в поддержку этой теории он приводит Антуана-Игнасиуса Меллинга и его книгу «Живописное путешествие по Константинополю и берегам Босфора» («Voyage pittoresque et des rives du Bosphore», 1819). В Стамбуле Меллинг прожил восемнадцать лет, работал «советником по вопросам искусства» или же дизайнером интерьеров у сестры султана Селима III Хатидже-султан. Меллинг пишет свою книгу почти перед самым отъездом, и она иллюстрирована акварелями и, что важнее для автора, гравюрами. Гравюры эти реалистичны, хоть им по понятным причинам не достает ярких красок, «даже стамбулец, смотрящий на это изображение, не может избавиться от ощущения подлинности увиденного».

 

Для Памука Стамбул покрыт снегом, а не залит летним солнцем. Снег прикрывает облупившиеся дома, грязные и разбитые улицы, бедность и печаль, но рождает тревогу.

Меллинг не очень умело изображает людей, но схватывает повседневность, как видит ее Памук, хоть между ними и большая разница во времени и даже эпохах. Ценность этих гравюр в том, что они изображают тот Стамбул, по которому неосознанно печалятся горожане времен молодости Памука.

 

Заснеженный Стамбул

 

Hüzün - печаль

Печаль – чувство, свойственное всем стамбульцам, по мнению Памука, независимо от возраста, социального положения или других факторов. «Печаль Стамбула — это и настроение его музыки, и главное понятие его поэзии, и определенный взгляд на жизнь, и состояние души, и некая субстанция, без которой Стамбул не был бы Стамбулом, — все сразу. Поэтому город несет свою печаль с гордостью и достоинством (или, по крайней мере, делает такой вид); поэтому же это состояние духа, с одной стороны, осуждается, а с другой — одобряется». И вот тут можно вспомнить Пушкина с его «Шишков, прости, не знаю, как перевести».

Памук пытается провести параллели с европейскими представлениями о печали, например, с французской tristesse, а также с печалью у романтиков. До XIX века печаль не  была уважаемым чувством, но знакомство с писателями-романтиками изменила отношение к этому чувству и возвела его в своего рода культ. Турецкая печаль многогранна. Здесь смешаны чувство утраты, чувство неудовлетворенности и нехватки чего-то очень важного. Но. Во времена империи печаль и тоска по недостижимому Аллаху была средством возвращения человека в религиозную общину. После знакомства с культурой романтизма стамбульцы пытаются переосмыслить и индивидуализировать, но со временем печаль снова становится коллективной. Она становится одновременно убежищем от реальности и причиной поражений. Печаль разрушает карьеры, семьи, даже любовь, в том числе и к самому городу.

«Я ненавижу улочки вокруг мечети Сулейманийе, оккупированные мастерскими, изготовляющими кухонную утварь и наполняющими окрестности грохотом молотков и рычанием механических прессов, ненавижу обслуживающие эти мастерские такси и грузовики, превращающие дорожное движение в одну сплошную пробку. Я смотрю на эти улицы, и во мне все сильнее клокочет ненависть к своему городу и к себе; я смотрю на облепившие стены домов вывески всевозможных цветов и размеров, огромными буквами сообщающие публике имена, занятия, профессии и заслуги неведомых мне господ, и во мне разгорается злоба — не на них, а на себя самого. Имена всех  этих профессоров, докторов, хирургов, финансовых консультантов, адвокатов, вывески закусочных, бакалейных лавок, продуктовых рынков, банков, страховых компаний, реклама стиральных порошков, газет, сигарет и газированных напитков, афиши кинотеатров, огромные буквы на крышах зданий, извещающие, что здесь продаются лотерейные билеты, питьевая вода или газовые баллоны, — все это говорит мне о том, что Стамбул, как и я, растерян и несчастен». (Заметим, что в рассказе о печали Памук, а вслед за ним и переводчик, используют многоэтажные цепи однородных членов предложения, которые текут и текут, как слезы или вой). 

 

Стамбул

 

 Эта печальная и отчасти невзаимная любовь со Стамбулом находит отражение даже в биографии писателя. Он был вынужден уехать из родного города после заявления об армянском геноциде, которое противоречило официальной линии правительства. За это на него подали в суд, что вызвало необыкновенный общественный резонанс. 

За собрата по перу вступились такие мастера как Жозе Сарамагу, Габриэль Гарсиа Маркес, Гюнтер Грасс, Умберто Эко, Карлос Фуэнтес, Хуан Гойтисоло, Джон Апдайк и Марио Варгас Льоса. В итоге Памук был приговорен к штрафу и уехал из страны. Сейчас же он преподает в Колумбийском университете. ■

Мария Дубкова

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Нашли ошибку в тексте? Выделите ее, и нажмите CTRL+ENTER

Вход

Войти с помощью социальных сетей

Регистрация

Войти

Зарегистрироваться с помощью социальных сетей

Восстановка пароля

Зарегистрироваться
Войти

Нашли ошибку в тексте?