Писатель трижды попадал в списки претендентов на Нобелевскую премию по литературе, между тем настоящее его имя – Кимитакэ Хираока – известно далеко не всем. Псевдоним появился в 1941 г. при написании первого произведения, повести «Цветущий лес».

«Юки» в переводе с японского то значит снег, Мисима – название местности, откуда открывается красивейший вид на заснеженную вершину вулкана Фудзияма. Однажды Мисима обнаружил судьбоносную вещь – анаграмма иероглифов псевдонима дала новые слова, охарактеризовавшие всё творчество и весь жизненный путь: «зачарованный смертью дьявол».

«Театр убийств»

Смерть окружала Мисиму с самого раннего детства – его кроватка располагалась в вечно закупоренной комнате бабушки, которая была главным воспитателем и надзирателем мальчика. На пятом году у мальчика появилась болезнь, характеризующаяся самоинтоксикацией, прислушиваясь к себе, он мог определить, насколько сильным будет следующий приступ, как близко подведёт он его к смерти. Болезнь была долгой, и, судя по всему, именно она сформировала утонченные, извращенные и кровавые представления о красоте, о той Красоте, которая будет манить писателя его всю его жизнь. 

Мисиму влекла красота мужского физически развитого тела, красота молодости и здоровья, которых он сам не имел.

Но картина не может быть полной без темных мазков: апофеоз чувственного восприятия – красота, предаваемая самой ужасной, жестокой, кровавой смерти. 

Именно такое видение Красоты он передает читателю в романе «Исповедь маски», первом серьезном произведении, принесшем ему мировую известность.

Получив начальное образование в привилегированной школе Гакусюин, где учились дети знатных семей, в том числе императорской, Мисима, блестящий ученик, поступает в школу юриспруденции при Токийском Императорском университете. Это дело не вызывает у него интереса, но он заканчивает учебу.

С началом Второй мировой войны юношу все больше обуревают страсти, жажда той самой Красоты – крови и смерти. Он был уверен, что будет убит во время налетов, даже не поступая в армию. Но смерть обходит его стороной и он разочаровывается. В «Исповеди маски» он вскоре напишет: «Весь следующий год я пребывал в смутно-оптимистическом настроении. Учил свою юриспруденцию, с постоянством заведенного механизма курсировал из дома в университет и обратно. Никто не обращал на меня внимания, и я платил окружающим той же монетой. На лице моем теперь постоянно блуждала отрешенно-мудрая улыбка молодого монашка. Я и сам не знал – жив я или уже умер. Казалось, я забыл обо всем на свете. Даже о своей несбывшейся мечте совершить естественное, ненарочитое самоубийство – самоубийство войной». 

Разочарование в войне приводит к тому, что в 1945 Мисима уклоняется от призыва в армию под предлогом слабого здоровья.

В сентябре 1948 писатель заключает первый издательский контракт на написание романа, в 1949 в свет выходит «Исповедь маски», один из наиболее известных произведений автора.

Биографический жанр, использованный в романе – весьма традиционный для японской литературы. 

Но неожиданная особенность – произведение предваряет эпиграфа, строки из романа Ф.М. Достоевского «Братья Карамазовы»: «"...Красота – это страшная и ужасная вещь!...». К творчеству русского писателя молодого Мисиму привели духовные поиски, тем более, что в своих произведениях Достоевский также пытается постичь и осмыслить Красоту.

Читателю может показаться, что в «Исповеди маски», не в силах больше продолжать фарс, молодой автор раскрывает себя публике, бесстрастно препарируя собственные чувства и юношеские переживания. Книга действительно производит фурор, как настоящий вызов общественному мнению. Мисима становится более известным и популярным, чем Осаму Дадзая.

В записке Мисимы редактору от 2 ноября 1948 года говорится:

 «Это будет моя первая автобиографическая повесть. Я не собираюсь писать современный „роман о себе“, к которым мы так привыкли. Я поверну на себя скальпель психологического анализа, заострившийся на моих фиктивных персонажах. Я попробую препарировать себя живьем. Я надеюсь достичь в этом научной аккуратности, стать, говоря словами Бодлера, одновременно и осужденным, и палачом».

Однако, книга, называющаяся исповедью маски, вовсе не предполагает откровения лица, человека, носящего маску. Мисима умело отвлекает внимание от того, что скрывается под маской, а маска – есть то, каковым писатель хочет быть воспринятым и увиденным.

Мисима хочет казаться коварным, хочет быть холодным, безразличным ко всему, что происходит вокруг. Истинное лицо проявляется, когда он говорит, что хочет, мечтает быть таким как все. Примерно с середины романа этот мотив так и сквозит между строк.

Совершенное произведение искусства

В 1950-х Мисима отправился в кругосветное путешествие, которое становится для писателя очень плодотворным. Настоящий переворот в его душе производит Греция, куда он попадает в 1952 г. 

В мраморных статуях античных богов и атлетов писатель открывает для себя новое «бессмертие красоты».

Болезненного, хилого, одолеваемого мрачными видениями молодого человека, неудержимо влечет к солнцу, физическому и духовному здоровью, гармонии тела и души.

«Греция излечила меня от ненависти к самому себе, от одиночества и пробудила во мне жажду здоровья в ницшеанском смысле», – писал позже Мисима.

По впечатлениям от поездки в Грецию был написан роман «Шум моря» (1954) – наиболее светлая его книга, наполненная ярким солнечным светом. Никогда – ни прежде, ни после – Мисима не писал так просто и поэтично о нормальном, здоровом человеческом чувстве. Юные герои находятся в полной гармонии с морем, солнцем – всем окружающим миром. Автор специально оговаривает, что рыбак Синдзи «ни разу не задумывался о смерти», т.е. был полной противоположностью самому автору. Лишенная и тени извращенности, история стала гимном жизни. К этому времени относится запись в дневнике писателя: «мои мысли о смерти заросли плющом, словно старый замок, в котором никто больше не живет». «Шум моря» пользовался колоссальным успехом и был экранизирован уже через несколько месяцев после выхода в свет книги. Однако позднее Мисима признался или сделал вид, что роман – розыгрыш и обман.

В то время писателем овладевает идея о том, что «создать прекрасное произведение искусства и стать прекрасным самому – одно и то же». Он решает «создать из себя полную свою противоположность» – как физически, так и духовно.

Начав с занятий плаванием, переходит к культуризму, фехтованию на саблях и каратэ. Успехи Мисимы в спорте были поразительными, он очень ими гордился. Опыт физического самосовершенствования частично описан в эссе «Солнце и сталь». Позже, когда в 1963 году в энциклопедии статью о культуризме снабдят его фотографией, он назовёт этот день самым счастливым в своей жизни.

Враждебная Красота

Однако, каким бы мощным не был душевный подъем, обойти тему смерти и Красоты Мисима не может и в своем новом романе «Золотой храм» (1956), как, впрочем, и во многих других произведениях.

В основу сюжета «Золотого храма» положен реальный факт сожжения древнего храма Кинкакудзи послушником в 1950 г. У Мисимы храм становится символом Красоты, рядом с которой нет места существам, запутавшимся в своих внутренних исканиях. Из-за Красоты, считает Мисима, человек терпит душевные муки. И для того, чтобы избавиться от них, Красоту нужно уничтожить.

«Встретишь Будду — убей Будду, встретишь патриарха — убей патриарха, встретишь святого — убей святого, встретишь отца и мать — убей отца и мать, встретишь родича — убей и родича. Лишь так достигнешь ты просветления и избавления от бренности бытия», – именно эту цитату из книги «Риндзайроку» вспоминает Мидзогути, послушник из романа, когда начинает сомневаться в том, стоит ли поджигать Кинкакудзи, уничтожать олицетворенную им Красоту.

«Красота оказывает негативное влияние на человека», – делает вывод  писатель и литературовед-японист Александр Чанцев в статье «Этика и эстетика Мисимы Юкио». По его словам Красота околдовывает, подчиняет себе, притягивает к себе все желания и устремления героев, выхватывает человека из его привычного окружения и противопоставляет свою жертву миру людей и их переживаний. Раз, столкнувшись с такой Красотой, герои впадают в зависимость сродни наркотической. Однако, поработив человека, Красота все равно не открывает ему своей истинной сути, поскольку она самодостаточна и не подчиняется никаким законам и принципам.  

Тема Красоты продолжает развитие в 1960-х, когда стремление возрождать национальные традиции подтолкнуло Мисиму к участию в военно-патриотических выступлениях.

В 1963 г. Мисима писал:

«Я начинаю понимать, что юность, цветение юности – ерунда и стоит немного. Но это вовсе не означает, что я с приятностью ожидаю старости. Остаётся лишь одно: смерть – мгновенная, вездесущая, всегда стоящая рядом. По-моему, это единственная подлинно соблазнительная, подлинно захватывающая, подлинно эротическая концепция».

Увлекаясь самурайскими обычаями, образом жизни, историей, он сам уже становится в душе самураем и уже начинает понимать, что должен убить себя сам.

В 1966 году писатель публично заявил о своей солидарности с правыми радикалами. По своим политическим взглядам он был монархист, сторонник традиционных ценностей, противник «мирной» конституции, по которой Япония не имела права иметь свою армию, а сохраняла только силы самообороны. В 1968 Мисимой была создана военизированная студенческая организация ультраправого толка Татэ-но кай – «Общество щита», которую писатель содержал на собственные средства. 

Утром 25 ноября 1970, перед смертью, Юкио написал записку: «Человеческая жизнь не беспредельна, я же хочу жить вечно. Мисима Юкио».

 В этот день он собирался выступить перед солдатами с призывом возродить Японию, её культуру, традиции, боевой дух. Он знал наверняка, как отреагирует на это Штаб обороны. 

Мисима был освистан. Самурай, над честью которого надругались, мог предпринять только одно. Юкио Мисима совершил обряд сеппуку, то есть вскрытие брюшной полости по форме конверта и последующее отсечение головы.*

Послужило ли «Общество Щита» только удачной декорацией для самоубийства, остаётся загадкой, ведь о писателе знали слишком мало даже те, кто считали себя хорошим приятелем Мисимы.

Вот что говорит о его характере Джордж Джин Нейтан, литературный и театральный критик:

«У Мисимы был великий талант давать человеку почувствовать себя его ближайшим другом, ближе которого уже нет никого. Однако у всех, кто считал себя таковым, не возникло даже намека на подозрение о его самоубийстве, которое он планировал около года. После того как все это произошло, каждый из его друзей был вынужден признать свою близорукость и одновременно тот не вполне приятный факт, что он знал о Мисима лишь то, что тот желал, чтобы он знал. Многие из людей, имевших ко всему этому отношение, почувствовали себя в некотором роде использованными, даже преданными; им не хотелось вспоминать или говорить о происшедшем».

Писатель, переводчик и литературовед-японист Григорий Чхартишвили, более известный бод псевдонимом Бориса Акунина, так пишет о жажде смерти Мисимы: «Вот всё, что мы знаем о нём,– и вряд ли когда-либо узнаем больше: смерть была единственной его мечтой. Смерть представала перед ним, прикрывая свой лик многообразными масками. И он срывал их одну за другой – срывал и примерял на себя. Когда же ему удалось сорвать последнюю из масок, перед ним, должно быть, предстало истинное лицо смерти, но мы не знаем, способно ли было даже оно привести его в трепет. До этого момента желание умереть заставляло его неистово стремиться к новым маскам, ибо, обретая их, он постепенно становился всё прекраснее. Следует помнить, что у мужчины жажда стать красивее совсем иной природы, чем у женщины: у мужчины это всегда желание смерти...»

Как пишет японовед Дональд Кин: «Наиболее совершенным произведением искусства Мисимы стал он сам». А, значит, Мисима просто был обязан сжечь этот Храм, уничтожить эту Красоту, которой к несчастью, или счастью, оказался сам. ■ 

Светлана Виноградова