В «МИФическом» цикле Р. Асприна представителей расы профессиональных торговцев нетрудно распознать: рога, клыки и когти выглядят много серьезнее, нежели привычный нам бэйджик с именем консультанта на лацкане.
Мы обнаружили, что вы используете Adblock. Мы знаем, как для вас важно иметь беспрепятственный доступ к знаниям - поэтому ради поддержания сайта мы оставляем только ненавязчивую рекламу. Пожалуйста, отнеситесь к этому с пониманием.
Как отключить: Инструкция
Архетипическая репутация продавца – плута и обманщика – не новость, однако в фантастической литературе любой лавочник (особенно бродячий торговец) может оказаться великим мошенником космического масштаба, носителем хаотического начала. Проще говоря, трикстером.
Подобный шаблон прекрасно проиллюстрирован в «МИФическом» цикле Р. Асприна, населившего целое измерение расой профессиональных торговцев, деволов. Причём их внешность (цвет кожи, рога, клыки, когти и прочие подобные детали), название и зловещая слава недвусмысленно раскрывают намерения автора, извлекшего из образного сундука яркие рогатые фигурки ушлых лавочников, способных найти и продать что угодно и кому угодно за непомерно высокую цену.
Однако под прицелом этой статьи не столь очевидные, хотя и весьма красочные результаты художественного осмысления образа плута-торговца. Деволы Асприна кажутся по своему масштабу чем-то вроде продавцов-мошенников из восточной медины, ведь эстетика жанра юмористической фантастики наделяет их некой базовой безобидностью.
Ясно, что «великий и ужасный» Стивен Кинг, попавший в нашу литературную прозекторскую с романом «Нужные вещи» («Самое необходимое», или «Необходимые вещи», англ. Needful Things, 1991), использовал иной инструментарий, сообразно своим творческим задачам.
В «МИФическом» цикле Р. Асприна представителей расы профессиональных торговцев нетрудно распознать: рога, клыки и когти выглядят много серьезнее, нежели привычный нам бэйджик с именем консультанта на лацкане.
Добавим, что в других его романах фантастические свойства торговли тоже играют важную роль. Тема метафизической торговли и особой власти торговцев всплывала, в частности, в цикле «Тёмная башня» (роман The Dark Tower VI: Song of Susannah, 2004, сделка с книготорговцем по имени Тауэр).
Продавец бургеров из «11/22/63» (2011), ходивший за лучшими и уникально недорогими для современности продуктами не куда-нибудь, а в магазинчики прошлого (60-е годы XX века), тоже обладает силой: он путешествует во времени.
Но только в «Нужных вещах» фантастические элементы были изначально поставлены на службу ироническому и даже сатирическому осмыслению американского культа торговли и культуры потребления. Реализация такого замысла в жанре ужасов особенно интересна, поэтому основным материалом для нашего разбора служит именно этот роман Кинга. Автор сразу определяет данное произведение как «социальную комедию», опустив слишком очевидную характеристику «чёрная».
Место действия – вымышленный маленький город Касл Рок, излюбленная локация кинговской вселенной, идеально подходящая для тех случаев, когда нужно показать читателю тесное переплетение реального и фантастического в повседневной жизни американского захолустья во всей полноте.
Концентрация чудес (как правило, весьма недоброго свойства) в Касл Роке немедленно заставляет заподозрить, что появление там таинственного коммерсанта Лиланда Гонта тоже ничем хорошим не обернётся. Кумулятивный эффект унылой рутины, царящей в подобных маленьких городках, и внутренние демоны их обитателей вызывают к жизни нечто вроде сверхъестественной ревизии, подобной явлению свиты Воланда в Москву у Булгакова.
Эта ревизия реализуется именно через специфический концепт торговли, старый, как мир, вариант сделки с нечистой силой. Сомнительная природа хозяина свежеоткрывшейся лавки, название которой дало имя всему роману, отмечается автором посредством присвоения персонажу говорящей фамилии.
«Gaunt» – худой, костлявый, а также мрачный. Параллель сразу с миром мёртвых (вспомним средневековые сделки со смертью) и с инфернальным миром, обитатели коего часто изображались подобным образом и тоже были известными поклонниками коммерческого подхода при взаимодействии с людьми. При большом желании высокий рост и худобу, конечно, ещё можно считать случайным совпадением, а не отсылкой к аналогичным параметрам одного из известнейших литературных искусителей, гётевского Мефистофеля («высок, как жердь, и тощ, как смерть»), но есть и более сложные нюансы.
Изображение внешности героя в целом наполнено смутной тревогой: по описанию автора Гонт выглядит вполне обычным худощавым пожилым мужчиной, но у него есть и «особые приметы».
К примеру, акцент на несовпадении визуального и кинестетического аспектов восприятия Гонта окружающими. Глаза его всегда разного цвета для разных людей (снова вспоминается описание Воланда* и дьявола в целом), однако производят неизгладимое впечатление на клиентов торговца. А вот прикосновение его однозначно ощущается всеми как неприятное. Кроме того, присутствует контраст «заразительной улыбки» и выражения глаз. Глаза Гонта при этом описаны с помощью не слишком дружелюбного сравнения: «Темно-синие глаза казались подвешенными к лицу старика, словно привокзальные фонари под колпаками».
С зубами не лучше – кривые, жёлтые, напоминающие клыки пасти адовой со старых гравюр. Но в совокупности всё это малоприятное зрелище почему-то производило на людей приятное впечатление.
Если подозрительный незнакомец, внушающий странное доверие, пытается вам что-то продать – сделайте вид, что забыли кошелек дома.
Изящным штрихом на этом фоне выглядят неестественно длинные ладони, шуршание которых друг об друга напоминает шипение змеи (которая представляет собой устойчивый атрибут и вариант дьявольской личины, заметим).
В итоге перед читателем максимально непохожий на местных жителей подозрительный незнакомец, внушающий странное доверие.
Дьявол ещё в Средневековье прочно завоевал себе (при горячей поддержке церкви, разумеется) в массовом сознании репутацию великого иллюзиониста, способного внушить своим жертвам любые картины, потому американский мелкий бес Лиланд Гонт вполне органично вписался в цветистый карнавал нехитрых провинциальных патологий Касл Рока. Можно сказать, его там ждали. Вместо фанфар и ковровой дорожки – то суеверное предчувствие беды, что сдобрено десятком преувеличенных опасений, высказанных вроде бы в шутку.
Пугающая иррациональность столкновения будничной реальности с чем-то новым, когда первый посетитель стоит на пороге: «И если ты туда пойдешь, с тобой все, что угодно может случиться. Все, что угодно. Конечно. Например, владельцем этого магазина может оказаться Норман Бэйтс или кто-нибудь вроде него, переоденется в платье собственной матери и будет резать своих клиентов. То-очно!».
Только слепому не было бы ясно, что от Гонта и его лавочки стоит держаться подальше, но эта базовая маркировка зловещего характера персонажа нужна, чтобы показать, насколько обитатели Касл Рока слепы духовно. Благодаря своей слепоте и ограниченности они становятся покорными марионетками в руках скупщика душ.
Каждому из жителей он предлагает нечто уникальное, но расценки постоянны, даже когда речь об оплате идёт косвенным образом.
Так, в обмен на коллекционную карточку с любимым бейсбольным игроком, от местного мальчишки Брайана Раска (того самого первого посетителя) требуется всего лишь мелкая услуга, занимающая, однако, важное место в сценарной схеме, заботливо подготовленной Гонтом для жителей Касл Рока. Ни единой лишней детали, каждый поступок влечёт за собой некие последствия, в основном – фатальные. Цель Гонта – превратить заветную мечту каждого в личный кошмар, эдакая извращённая демоническая клиентоориентированность. Все вещи, полученные в его лавке, постепенно изменяют свои первоначальные свойства, становясь откровенно вредоносными по отношению к своим хозяевам.
Остановить распространение посеянного торговцем хаоса уже невозможно. Несмотря на то, что в финале Гонт терпит формальное поражение, он успевает собрать богатый урожай. Противники монструозного коммерсанта вполне в рамках устойчивых образов массовой литературы – шериф города Алан Пангборн и отважная женщина Полли Чалмерс. План абсолютной победы тоже не слишком сложен. Ирония момента заключается в том, что козырем против древнего продавца злых чудес становится тоже чудо, но откровенно ненастоящее: игрушечная змея из банки-дразнилки, театр теней, фокус с букетом бумажных цветов – грозное оружие из арсенала детских праздников. Для Гонта соприкосновение с миром бескорыстной бутафорской магии становится тяжёлым ударом, поскольку он существует в рамках своей предельно серьёзной торговой реальности, где фантастика неотличима от жизни. Изгоняют его из города абсолютно шаблонными формулами, отчасти пародируя весьма популярный сюжет в литературе ужасов, процедуру экзорцизма.
Спасти от древнего продавца злых чудес могут самые странные вещи: игрушечная змея из банки-дразнилки, театр теней, фокус с букетом бумажных цветов – грозное оружие из арсенала детских праздников.
В этом смысле особенно иллюстративен вопль шерифа «Абракадабра, лживая скотина!», по сути являющийся эклектичным выражением возмущения, но функционально сработавший как заклятие в рамках условной «войны чудес», вершащейся на стыке рационального и иррационального.
Особый мир коварных артефактов рушится (даже на материальном уровне – лавка «Нужные вещи» погибает в пламени пожара), обнажается истинное лицо респектабельного коммерсанта. В традиционной кинговской манере описывается превращение Гонта в жуткое чудовище. Все поначалу обычные детали его внешности в финале претерпевают метаморфозы: кривые зубы превращаются в прямые острые клыки, удлиняются и без того длинные руки… В итоге он приобретает хрестоматийный, узнаваемый облик древнего демона:
«Лицо снова исказилось: человеческий облик покинул его полностью. Теперь это был демон с заострившимися скулами, глубоко запавшими щеками и глазами, горевшими кроваво-красным огнем».
Сцена бегства мистера Гонта из города заслуживает отдельного внимания. Трансформируется не только удирающий прочь монстр, под стать ему оказывается машина, обращающаяся в открытую колесницу с говорящей надписью «Опустошитель» на борту. Запряжена она, разумеется, каноничнейшим вороным конём с полыхающими, как и у хозяина, глазами. В сущности, они – одно целое. Конь, повозка, сам торговец – джентльменский набор устойчивых символов бродячей торговли переплавляется в адскую конструкцию, когда соблюдать декорум уже не имеет смысла. Товар обмену и возврату не подлежит. Даже победитель демона, шериф, понимает, что город уже никогда не станет прежним.
Инфернальная коммерция Лиланда Гонта оставила на нём свой неизгладимый отпечаток.
Концовка романа – не столько хэппи-энд, сколько констатация неизменности человеческой природы. Алчной, полной любопытства к запретному и жаждущей бесплатных чудес. Снова меняется тип повествования (становясь таким, какой мы наблюдали в начале романа – своеобразная композиционная закольцованность), и снова в центре внимания оказывается грядущее открытие нового магазинчика, сулящего воплощение мечты. Финал открытый, но не оставляющий сомнений в том, что, пока жив спрос на товары мистера Гонта, будет и предложение. ■
Оксана Головина
Нашли ошибку в тексте? Выделите ее, и нажмите CTRL+ENTER