Мы Вконтакте Мы в Facebook

Мы обнаружили, что вы используете Adblock. Мы знаем, как для вас важно иметь беспрепятственный доступ к знаниям - поэтому ради поддержания сайта мы оставляем только ненавязчивую рекламу. Пожалуйста, отнеситесь к этому с пониманием.

Как отключить: Инструкция

Описание к картинке

Меню

Рубрика Путешествие

СТАТЬЯСоветский Союз 1947 года глазами американцев: «Русский дневник» Дж. Стейнбека

Взаимосвязь между правдой и художественным вымыслом, литературой и действительностью всегда была очень тесной и иной раз просто нерасторжимой. Жанр документальной литературы, репортажа с места событий, дневника, сам по предполагающий воплощение реальных событий в художественной форме, дает нам большое количество примеров, когда становится очень сложно или невозможно определить, где кончается реальность и начинается литература, где действительность ведет пером художника, а где художник творит свою реальность.

«Русский дневник» писателя Джона Стейнбека с фотоиллюстрациями Роберта Капы, опубликованный в Нью-Йорке в 1948 году и посвященный их поездке в СССР в 1947 году, долгое время представлял собой пример именно такого «литературного факта» с неясными границами и неминуемо встающими вопросами: ЧТО в действительности увидели Стейнбек и Капа в СССР и КАК они это описали в своей книге?..

Однако после открытия в 1990-х гг. секретных советских архивных фондов некоторая часть вопросов, относящаяся к этой русской поездке Стейнбека и Капы, получила свои ответы. Первым исследователем, рассказавшим историю поездки американцев с советской стороны, стал В.С. Тольц, российский историк, журналист, ответственный  редактор радио «Свобода», предпринявший в 1997 году цикл радиопередач «Три дневника.

Дж. Стейнбек, Р. Капа. Русский дневник (обложка первого издания, 1948).

По маршруту Стейнбека полвека спустя»*. В процессе подготовки к радиоциклу В.С. Тольц повторил маршрут Стейнбека и Капы в СССР и разыскал находящиеся в архивах документы, отчеты сотрудников ВОКСа, участвовавших в организации поездки американцев. В 2016 году были опубликованы полные советские данные об этой поездке в книге “«Русский дневник» Джона Стейнбека в советской оптике”*, представлявшую собой  публикацию материалов фондов спецотдела ВОКСа Государственного архива РФ.

Эти материалы не являются точным и объективным (!) отображением путешествия американцев в СССР, но необходимым и очень интересным – советским взглядом на эти события – в дополнение к опубликованному «Русскому дневнику» Стейнбека и Капы, выразившим их отношение к своей поездке и СССР в целом.

Подробнее о поездке Стейнбека и Капы в СССР

1947 год – был крайне непростым во всех отношениях. После окончания главной человеческой катастрофы ХХ века – Второй мировой войны, мир погрузился в новое противостояние двух сильнейших мировых держав, бывших союзниц в прошедшей войне – США и СССР. Как писал об этом автор предисловия к советскому изданию «Русского дневника» Леонид Жуховицкий: «Слишком многое в мире было неясно: вчерашние союзники стали противниками и готовы были превратиться во врагов; Сталин казался бессмертным; военные, вместо того, чтобы побросать оружие, играли мускулами; ядерные программы будущих сверх держав набирали скорость и мощь, и вряд ли кто рискнул бы предсказать, чем всё это кончится»*.

Именно в это время двое американцев, встретившиеся в баре отеля «Бедфорт», решают поехать в СССР. Как написал Стейнбек, мысль о совершении этой поездки возникла у них совершенно случайно и была связана с отсутствием объективной информации о жизни в СССР, частной жизни советских людей: «Нам вдруг пришло в голову, что в России есть много такого, о чем вообще не пишут, и именно это интересовало нас больше всего. <...>  Ведь существует же у русского народа частная жизнь, но о ней нигде не прочтешь – об этом никто не пишет и не фиксирует на фотопленке».

Так или иначе Стейнбек и Капа решают поехать в СССР, чтобы сделать «честный репортаж без комментариев, без выводов о том, что мы недостаточно хорошо знаем». В целом, им удалось это сделать. За полтора месяца Стейнбек и Капа посетили Москву, Киев, Сталинград, Тбилиси, Батуми, осмотрели украинские колхозы, сталинградский тракторный завод и др. советские производства, школы, музеи, университеты, магазины, рынки, места общепита, пообщались с советскими писателями – К.С. Симоновым, И.Г. Эренбургом, В.П. Катаевым, А.Е. Корнейчуком и др., поприсутствовали на торжественном праздновании 800-летия Москвы – и описали все увиденное в своей книге, снабдив свой рассказ фотографиями Капы.

 

Стейнбек пишет в своей книге, что на их родине в США известие о том, что они с Капой собираются в Советский Союз, было встречено предостережениями, что их в СССР будут пытать, «будут руки выкручивать и морить голодом, пока вы не скажете то, что они хотят услышать», а также призывом взять «с собой парочку бомб и сбросить на этих красных сволочей». Стейнбек назвал эту болезнь московитисом – состоянием, при котором человек готов поверить в любой абсурд, отбросив очевидные факты. Позднее он увидел, что в СССР люди больны аналогичным заболеванием – вашингтонитисом, и сделал следующее наблюдение: «Мы обнаружили, что в то время, как мы изображаем русских с хвостами и рогами, русские точно так же изображают нас».

 

Обстановка в СССР в 1947 году и работа ВОКСа

В самом деле в 1947 году вашингтонитис в СССР цвел пышным цветом. После оглашения в США Фултонской речи Черчилля (5 марта 1946 г.) и доктрины Трумэна (12 марта 1947 г.), в СССР начала  разворачиваться широкая антиамериканская пропагандистская кампания, ставшая органичной частью борьбы с «низкопоклонством» перед Западом. Ярким примером тому стало дело «КР» – ученых-биологов Н.Г. Клюевой и Г.И. Роскина, создавших эффективную, по их мнению, вакцину от рака – «КР» (круцин) и передавших американским коллегам свою рукопись и ампулу с препаратом. Этот антипатриотический поступок Клюевой и Роскина был рассмотрен «судом чести», лишившим их всех научных степеней, званий и постов, а само дело «КР» получило большую известность и спровоцировало массовое проведение «судов чести» по всей стране.

Всего через полтора месяца после «суда чести» по этому делу, в разгар начавшейся шпиономании в Москву прибыли два американца с фотокамерой с целью написать о «частной жизни русских людей» – Стейнбек и Капа.

Ответственность за прием Стейнбека и Капы легла на американский отдел ВОКСа – Всесоюзного общества культурной связи с заграницей, среди основных задач которого на 1947 год значилось:

«Мы обнаружили, что в то время, как мы изображаем русских с хвостами и рогами, русские точно так же изображают нас».

«вести активную наступательную пропаганду против идеологии американских реакционных кругов, разоблачать поджигателей войны, разоблачать антисоветских клеветников»*. В течение двух неполных месяцев с американцами работали зам. председателя ВОКСа А.В. Караганов, зав. американским отделом И.Д. Хмарский, младший референт американского отдела С.Г. Литвинова («Светлана», прозванная американцами «Sweet Lana»), зам. председателя УОКС А.И. Полторацкий, председатель ГОКС Н.М. Микава и др. В отношении Стейнбека кураторам его и Капы поездки по СССР была дана следующая инструкция: «Надо будет его как следует прощупать, – напомнил мне ВэЭс (Владимир Семенович Кеменов, председатель ВОКСа – прим. Л.Ж.). – Говорят, он после «Гроздьев гнева» качнулся вправо.

Джон Стейнбек (1902-1968)

В общем, не поддавайтесь гипнозу имени, а последовательно отстаивайте нашу линию на разоблачение американского империализма и зачинщиков холодной войны»*.

В соответствии с правилами, сложившимися еще в 1920-е гг., курировавшие гостей в разных городах сотрудники ВОКСа регулярно составляли отчеты в виде докладных записок и дневников, а также вели записи проведенных с американцами разговоров и интервью. Все эти материалы своевременно направлялись в высшие инстанции, в первую очередь в МИД СССР (зам. министра иностранных дел СССР А.Я. Вышинскому, зам. министра иностранных дел СССР Я.А. Малику, зав. отделом США МИД СССР Ф.Т. Орехову, зав. отделом печати МИД СССР В.С. Василенко, зам. заведующего отделом США НКИД-МИД СССР В.И. Базыкину) и в ЦК ВКП/б/ (зам. заведующего отделом ЦК ВКП/б/ Л.С. Баранову). Таким образом, Стейнбек и Капа, приехавшие в СССР наблюдать жизнь советских людей, сами оказались под наблюдением.

Именно благодаря открытию и публикации этих дневников советских служащих ВОКСа, сообщающих многие детали путешествия Стейнбека и Капы по СССР, оказалось возможным узнать и многие нюансы, касающиеся его книги:

– что Стейнбек увидел в СССР, но не описал в своей книге, и по какой причине?

– что Стейнбек не увидел в СССР, благодаря стараниям сотрудников ВОКСа?

– и, наконец, что Стейнбек увидел в СССР и описал такого, чего его советские провожатые не могли увидеть и осознать еще многие десятилетия?

Роберт Капа (1913-1954).

Сличение американского и советских дневников

Из того, что Стейнбек увидел в СССР, но не описал в своей книге, бросается в первую очередь то, что составило в конечном итоге 85% содержания дневников советских служащих ВОКСа – их разговоров на политические темы. Это, конечно же, было осознанным решением Стейнбека, которое он обозначил в самом начале своей книги: «Постараемся избегать политики и крупных проблем. Мы будем держаться подальше от Кремля, от военных и от их замыслов». Однако, если в тексте «Русского дневника» практически нет ни упоминаний о политике и политическом строе Советского Союза, ни размышлений Стейнбека по этому поводу, это не означает, что в действительности этих разговоров тоже не было. Именно об этом свидетельствуют записи дневников работников ВОКСа, которые в основном состоят как раз из подобных разговоров советских людей со Стейнбеком, пытавшихся убедить его в правильности курса, которым идет советский народ.

И, хотя сотрудники ВОКСа все время своего общения с американцами придерживались этой заранее обозначенной магистральной «линии на разоблачение американского империализма и зачинщиков холодной войны», они понимали, что их пропагандистские усилия не увенчались успехом. Как признавался в своем отчете ответственный за пребывание американцев в Киеве А.И. Полторацкий: «Что бы им не говорили относительно общности народа и правительства в СССР, насчет отсутствия в нашей прессе высказываний против американского народа – они остаются на своей точке зрения и в их книге, наряду с бочкой меда, вполне можно ожидать антисоветскую «ложку дегтя». <…> Ставим себе задачей постараться расшатать это их убеждение. В успехе этого сомневаюсь, так как они приехали с заранее готовым убеждением и хоть кол им на голове чеши – не хотят его менять».

Кроме того, отчеты сотрудников ВОКСа свидетельствует еще об одной особенности художественной реальности «Русского дневника», отличающей его от действительности. После ознакомления с советскими дневниками становится еще более прозрачным наличие четкого плана произведения, который либо был сформирован у американцев еще до начала поездки, либо созрел в ее процессе, сильно до окончания их визита. Так, об этом своем замысле американцы несколько раз упоминали во время своего пребывания в Сталинграде, приходившегося на середину их поездки, – в связи с возможным срывом этого плана по вине советского руководства. А в финальном отчете И.Д. Хмарского о пребывании Стейнбека и Капы в СССР, зав. американским отделом ВОКСа записать следующее: «Стейнбек говорил, что он отлично понимает Советский Союз, ему ясно, о чем писать, но поездка должна дать ему «детали», необходимые для придания убедительности его будущим статьям»*.

Также становится понятным, что в соответствии с этим планом Стейнбек и Капа в своей книге старались акцентировать внимание на положительных сторонах жизни советских людей и их быта. Например, в отчетах подробно описывается  недовольство, которое вызвало у американцев запрет сталинградского руководства на фотографирование работы тракторного завода,

«Стейнбек говорил, что он отлично понимает Советский Союз, ему ясно, о чем писать, но поездка должна дать ему «детали», необходимые для придания убедительности его будущим статьям».

поскольку, с их точки зрения, это было самое яркое позитивное пятно на фоне полного разрушения и нищеты, из-за чего они мало что в принципе смогут рассказать о Сталинграде*

Обратный пример тому – признание А.И. Полторацкого, что Капа осознанно старался запечатлеть в СССР кадры, «рисующие нашу жизнь с симпатичной стороны», а не наоборот: «Я присутствовал при всех съемках Капы. У него были возможности снять фото, изображающие нищих, очереди, немецких военнопленных, объекты закрытого характера /вроде постройки линии газопровода/и т. д. Снимков подобного рода он не делал и вообще относился к фотографированию без репортерского нахальства»*.

В целом, исходя из написанного Стейнбеком в «Русском дневнике», работу сотрудников ВОКСа в этой поездке можно назвать успешной. Они смогли, особенно в гостеприимных украинских колхозах и в названной Стейнбеком «советским раем» Грузии расположить американцев к советскому народу, показать, несмотря на «атомную лихорадку» того времени, миролюбивые настроения советских людей. И, хотя им оказалось не под силу поколебать политические и идеологические взгляды Стейнбека, в ряде случаев сотрудникам ВОКСа удалось усыпить бдительность двух опытных журналистов и преподнести ему «правильную», «объективную», с их точки зрения, картину жизни в СССР для дальнейшей трансляции ее американским писателем в мире. Так, за обильнейшими переменами блюд, которыми американцев потчевали в украинских колхозах (и которые позднее писатель тщательным образом воспроизвел в своей книге), Стейнбеку оказалось сложно поверить в голод на Украине – т.н. «третий голодомор», в результате которого в СССР в 1946-1947 гг. погибли сотни тысяч людей, а после лицезрения роскошного патриаршего богослужения в Грузии – говорить о притеснении религии в СССР. О другом случае воздействия на Стейнбека советской стороны рассказал в своих воспоминаниях, написанных  в 1990-х гг., И.Д. Хмарский: в Грузии на Стейнбека большое впечатление произвел водитель-лихач, который бесстрашно с каким-то азартом вез их на джипе по страшным ухабам серпантина горных дорог, для Стейнбека эта была настоящая находка, и он подробно описал этот образчик настоящего грузинского характера в своей книге.

Однако председатель грузинского отделения ВОКСа Н.М. Микава позднее признался Хмарскому, что этот водитель был просто-напросто сотрудником органов госбезопасности, для которого такая езда была одним из психологических способов воздействия на зарубежных гостей.

С другой стороны, тонким художественным чутьем Стейнбеку удалось уловить те вещи, которые от него пытались скрыть или которые не могли заметить его советские провожатые, например, витавшую в воздухе тревогу и боязнь контактов с иностранцами на улицах Москвы (причиной тому, в частности, являлись многочисленные «суды чести», последовавшие после «дела КР») или отмеченный в «Русском дневнике» культ Сталина в СССР (за десятилетие до начала широкого распространения этого термина в стране) .

Другим ярким примером, говорящим о проницательности Стейнбека в отношении советской действительности, стала критика им одной из известнейших советских пьес того времени – «Русский вопрос» Симонова, шедшей одновременно в пяти основных столичных театрах. Сюжет этой пьесы крайне напоминал его собственное положение в СССР – американского журналиста, пишущего книгу о советской России. По словам Стейнбека, это была не самая хорошая пьеса, «на каком бы языке она не шла», ее герои не говорят и не ведут себя, как американцы, а американские издатели не имеют такой огромной власти, как то было представлено в пьесе, и не подчиняются ничьим приказам сверху . Чтобы показать всю нелепость представленной в пьесе картины, Стейнбек придумал «перевертыш» – 

Дж. Стейнбек, Р. Капа. Русский дневник (обложка первого русского издания, 1989).

историю о поездке русского писателя Симонова в США, который внезапно обнаруживает, что Америка не являет собой пример «загнивающей западной демократии», по возвращении на родину пишет об этом статью и автоматически теряет членство в Союзе писателей, загородный дом, жену и умирает от голода. Своим советским собеседникам Стейнбек комментировал анекдотичность этого сюжета следующим образом: «Если вы находите это смешным, то это не смешнее, чем пьеса Симонова «Русский вопрос» об Америке. Обе пьесы по одинаковым причинам одинаково плохи». Однако, после непридуманных гонений на А.А. Ахматову и М.М. Зощенко в 1946 году и совсем недавно произошедшего разбора «дела КР», история, придуманная Стейнбеком, на самом деле не могла показаться особенно смешной ни Симонову, ни другим советских знакомым американского писателя.

Кроме того, хотя Стейнбек отметил в «Русском дневнике» одну-единственную цель их приезда: написать честный репортаж о жизни советских людей, в дневниках служащих ВОКСа содержится упоминание и о другой цели их поездки, которую Стейнбек и Капа провозглашали на застольях в разных частях страны: «служить мостом взаимопонимания между двумя странами», наладить контакты, взаимный обмен людьми между двумя странами между США и СССР. Этим и продиктовано стремление описать какие-то забавные ситуации, в которые они с Капой наблюдали, и обычаи, подчеркнуть то общее, что объединяет простых советских людей с американцами, о которых он когда-то писал в своих «Гроздьях гнева» – их трудолюбие, сплоченность, оптимизм и желание мира.

Тем не менее, Стейнбек не мог закрыть глаза на какие-то отрицательные черты советского мироустройства, которые он наблюдал в СССР и отметил в «Русском дневнике». Тут имеет место критика культа Сталина, советского бюрократизма, манеры чиновников перекладывать ответственность на вышестоящих по рангу, а не принимать решение самостоятельно, а также описание царских покоев Кремля, о которых Стейнбек пишет как о «самом мрачном месте в мире» («нетрудно себе представить, как легко решиться здесь на убийство, как отец мог убить сына, а сын – отца и как реальная жизнь за пределами дворца становилась такой отдаленной, что казалась несуществующей» –

Этим и продиктовано стремление описать какие-то забавные ситуации, в которые они с Капой наблюдали, и обычаи, подчеркнуть то общее, что объединяет простых советских людей с американцами, о которых он когда-то писал в своих «Гроздьях гнева» – их трудолюбие, сплоченность, оптимизм и желание мира.

пишет Стейнбек в «Русском дневнике», не принимая в расчет, каких трудностей стоила ВОКСу организация посещения Кремля иностранцами). Все это говорит о внутреннем отношении писателя к СССР, его пока еще скрытой неприязни к диктатуре советской власти, которая будет усугубляться в нем с годами.

Как видно из этого обзора, обещание Стейнбека сделать «честный репортаж», в целом, было исполнено. Он действительно написал о том, что увидел, но в первую очередь – о том, что посчитал нужным для пользы советско-американских отношений, для упрочения контакта между двумя странами. По этой причине вывод его «Русского дневника» оказался на редкость простым и банальным: «Мы увидели, как и предполагали, что русские люди – тоже люди, и, как и все остальные, они очень хорошие. Те, с кем мы встречались, ненавидят войну, они стремятся к тому, чего хотят все: жить хорошо, в безопасности и мире».

Однако потепления отношений между СССР и США не произошло. Во-первых, вопреки ожиданиям, Стейнбек и Капа практически не услышали в адрес своей книги ни ожесточенной критики, ни большого одобрения. Отзывы, последовавшие на эту книгу в США, были краткими и по большей части – нейтральными. По мнению профессора П. Полинни, «“Русский дневник” оказался едва ли не «единственной книгой Стейнбека, которую игнорировали. Ее не заметили. Хотя после ее выхода появились две-три похвальных рецензии, остальные рецензии были скептические. Большинство читателей даже не знают, что Стейнбек написал книгу о России»*. В СССР его дневник был внимательно прочитан в 1948 году и убран в шестигранник*. Волей судьбы его благожелательная книга об СССР была напечатана только на исходе существования этой империи – в 1989 году. ■

 

Лия Жданова

 

Нашли ошибку в тексте? Выделите ее, и нажмите CTRL+ENTER

Вход

Войти с помощью социальных сетей

Регистрация

Войти

Зарегистрироваться с помощью социальных сетей

Восстановка пароля

Зарегистрироваться
Войти

Нашли ошибку в тексте?

 

Тольц В.С. Три дневника. По маршруту Стейнбека полвека спустя [Электронный ресурс] // Радио Свобода. 13 апреля. URL: archive.svoboda.org

Жданова Л.И. «Русский дневник» Джона Стейнбека в советской оптике: Публикация материалов фондов спецотдела ВОКСа Государственного архива РФ. – М.: Издательские решения, 2016.

Стейнбек Дж. Русский дневник. – М.: Мысль, 1989.

Здесь и далее все цитаты из книги «Русский дневник» будут приведены по этому изданию.

ГАРФ. Ф. 5283. С.2. Оп. 22с. Ед. хр. 19. Л. 15.

Хмарский И.Д. Месяц с Джоном Стейнбеком // Волга-Саратов. 1991. №4. С. 157.

«Русский дневник» Джона Стейнбека в советской оптике. С. 177.

Из отчета И.Д. Хмарского о пребывании Стейнбека и Капы в Сталинграде:

«В Советском Союзе, — заявил Стейнбек, — мы увидели много недостатков, но это не заслоняет от нас главного — усилий народа в деле восстановления. Ваши планы интересны, но нас интересуют не планы, а те, кто их осуществляет. В Сталинграде мы видели много сцен нищеты, и если все это опубликовать в США, то мы подольем масло в огонь. Конечно, нищета — это правда, но это часть правды, т.к. Сталинград восстанавливается, и жизнь налаживается. К сожалению, главное в восстановлении — тракторный завод — нам не разрешили сфотографировать, ввиду этого нам придется главу о Сталинграде сильно сократить. Это очень обидно, т. к. Сталинград — один из самых популярных городов в мире».

«Русский дневник» Джона Стейнбека в советской оптике. С. 130-131.

«Русский дневник» Джона Стейнбека в советской оптике. С. 113.

Тольц В.С. Три дневника. По маршруту Стейнбека полвека спустя.

Шестигранник («шайба») – цензорский знак, которым отмечалась литература, ограниченная или закрытая для общего пользования, проставлялся цензором Главлита. Был введен 10 июня 1938 года.