Мы Вконтакте Мы в Facebook

Мы обнаружили, что вы используете Adblock. Мы знаем, как для вас важно иметь беспрепятственный доступ к знаниям - поэтому ради поддержания сайта мы оставляем только ненавязчивую рекламу. Пожалуйста, отнеситесь к этому с пониманием.

Как отключить: Инструкция

Описание к картинке

Меню

Рубрика Литературный быт

СТАТЬЯ[не]вымышленные истории о привидениях

Можно ли считать историческим фактом то, что было засвидетельствовано тысячами людей практически одновременно? Когда мы говорим о революциях или солнечных затмениях, ответ кажется очевидным. Но в наследство от викторианской Англии мы получили тысячи наблюдений призраков на спиритических сеансах. И большинство из них слишком сильно напоминают излюбленный британцами жанр «рассказа о привидениях».

Вопрос о доверии человеческому опыту, органам чувств и сознанию принадлежит философии – он был впервые поставлен в античности и, естественно, не имеет однозначного решения. Меня же интересует литературный аспект проблемы. Как известно, когда мы пытаемся передать пережитый нами опыт, то инстинктивно превращаем его в художественный текст. Л. Н. Толстой в «Войне и мире» показал процесс этой трансформации на примере Николая Ростова, который пытался рассказать о своём опыте на войне: «Он начал рассказывать с намерением рассказать все, как оно точно было, но незаметно, невольно и неизбежно для себя перешел в неправду. <…> Кроме того, для того чтобы рассказать все, как было, надо было сделать усилие над собой, чтобы рассказывать только то, что было». Человек, столкнувшийся с явлениями куда менее понятными (например, при встрече с привидением), чем кавалерийская атака, склонен всё больше полагаться на коллективный опыт. Тем более, возвращение умерших из загробного мира присутствует почти в любой культуре.

 

Место и время действия

В Средневековой Европе встретить, направляясь к колодцу или городской ратуше, призрака (и даже чёрта) было самым обычным явлением. Мир духовный и материальный рассматривались как единое целое. Не нужно было никаких доказательств и свидетельств очевидцев, чтобы принимать реальность сверхъестественных явлений как данность. Иногда отношения с потусторонними существами становились даже слишком фамильярными: к примеру, в «Саге о Торстейне Морозе» заглавный герой встречается с нечистой силой ночью в туалете.

К XIX веку мировосприятие европейцев как на континенте, так и на британских островах сильно изменилось. На первый план в разграничении реальности и вымысла вышли доказательность, а также наличие чётких, легко прослеживаемых причинно-следственных связей. Развивается экспериментальная наука и состязательный судебный процесс (где необходимо доказать вину человека со скамьи подсудимых).

Но призраки никуда не пропадают – их даже становится больше, чем когда-либо. И каждое их появление из чуда или предзнаменования превращается в эксперимент. А очевидцы того времени скрупулёзно описывали эти встречи и отправляли свои тексты в редакции газет и журналов.

Периодические издания, посвящённые спиритическим явлениям, возникли вместе с модой на общение с привидениями. Многие из них выходили маленькими тиражами, раз в полтора-два года меняли название и учредителей, а потом уходили в историю. Некоторым изданиям удавалось выйти к широкой аудитории и даже просуществовать несколько десятилетий. Однако их успехи и неудачи зависели от интереса к коммуникации с загробным миром в общественном сознании.

Дж. Э. Милле. Говори! Говори! (1895).

В их числе Spiritual Magazine (1860-1877), Medium and Daybreak (1870-1895), The Spiritualist (1869-1882), The Two Worlds (1887–) и Light (1881–). Именно в этих изданиях находится большинство свидетельств адептов спиритизма и обычных людей, которые, как им казалось, общались с призраками. Несмотря на то, что у спиритической прессы была цель оправдать движение в глазах скептиков, издателей чаще всего сложно заподозрить в распространении заведомо ложной информации. Подобные публикации вредили репутации издания и способствовали продажам лишь ограниченному количеству людей – и тем не менее, находились те, кто был готов переносить карикатуры коллег по цеху и финансовые трудности. Скорее всего, авторские тексты перепечатывались с незначительными правками. То есть, весь «невольный» вымысел выносился на суд читателей.

Доказательства

Наиболее убедительным и реалистичным был жанр отчёта со спиритического сеанса. На сеансе «общение» с потусторонним миром проходило в заранее подготовленных условиях под присмотром как самих адептов, так и скептиков. И у этого мероприятия обязательно был «протокол», где указывалось место и время действия, список присутствующих, отдельный список медиумов, а также подготовительный процесс в виде проверки помещения и медиумов на наличие скрытых механизмов и каких-либо других инструментов для обмана аудитории. Въедливый читатель настораживается с самого начала – имена «живых» участников сеанса (но не медиумов) часто сокращаются до одной буквы. Сейчас понять, кем были «мадам М–» или «мисс Б–», под силу разве что историку после полугода архивной работы. Да и в то время аудитория газеты вряд ли угадывала конкретных людей. Безусловно, они дорожили своей репутацией – но существовали ли они на самом деле?

Следом за сухим и нейтральным вступлением следовали описания наблюдаемых сверхъестественных явлений. И здесь, несмотря на видимые старания авторов, через будничный тон прорывается эмоциональная сторона: стол «неистово» движется по комнате, лица призраков «божественно прекрасны», а аккордеон играет «умиротворяющую» мелодию, не обращая внимание на удивление слушателей. Если приходят умершие родственники кого-либо из участников, эпитетов и эмоциональных описаний становится ещё больше. Особенно если один из скептиков в этот момент наконец-то поверил в реальность общения с призраками. В то же время авторы всегда стараются следовать канону отчёта – соблюдают в описаниях последовательность происходящих событий, указывают детали (например, на какую высоту поднялся в воздух стол, что на нём стояло, из чего были сделаны предметы, используемые призраками).

Особый вид отчётов с сеансов сохранял только первую часть, а на месте «манифестаций» возникали диалоги с призраками или монологи, продиктованные медиумами «на одном дыхании».

На сеансе «общение» с потусторонним миром проходило в заранее подготовленных условиях под присмотром как самих адептов, так и скептиков.

В этих текстах привидения не скупились на художественные средства – они использовали архаизмы, церковную лексику, философские и научные термины. Адепты спиритизма всегда утверждали, что язык того или иного духа соответствует его профессии на земле и уровню развития в загробном мире. Действительно, каждый текст был выдержан в определённом стиле: монолог бывшего священника напоминала изобилующую метафорами проповедь, а речь покинувшего этот свет учёного смахивала на доклад об эфире и электрических явлениях.

Авторы отчётов со спиритических сеансов намеренно старались уйти от вымысла, рассказать «как было». Вопрос о честности медиумов я поднимать не буду.

Эжен Тибо. Генри Робин и призрак. 1863.

Контраргументы

Привидения не хотели довольствоваться закрытыми комнатами и узким кругом медиумов, которые знали о своих способностях. Они являлись своим родным, друзьям, да и просто случайным прохожим в лесах, полях и на лестницах викторианских домов. Иногда им необходимо было срочно что-то сообщить своим живым родственникам – чаще всего, что они сами только что умерли. Очевидцы практически сразу же сообщали об этом в газету – либо самостоятельно, либо через друзей-адептов. И вот здесь мы встречаем уже целый набор жанровых клише из литературы XVIII и XIX вв.

Сам по себе жанр рассказа о привидениях (ghost story) подарил газетам и журналам призраков, которые пугают своих «жертв» до полусмерти, а их питомцев и вовсе отправляют на тот свет.

Ч. А. Дойл. Танец вокруг Луны (вторая половина XIX века)

Но питомцы в «свидетельствах» фигурируют довольно редко, а природные стихии – намного чаще. Чудовищные обрывы, топи, ураганы, штормы и наводнения – все эти предвестники смерти служат фоном или причиной появления духов. Отличие от рассказов о привидениях в подобных текстах состоит только в поведении призраков, которые не стараются погубить персонажей, а, наоборот, помогают им выжить, или же, если спасти их невозможно, помогают спокойно выйти из тела и сопровождают в загробный мир (подобные сюжеты встречаются среди продиктованных медиумами «монологов призраков»).

Конечно же, момент спасения живого человека из цепких лап стихии или другой опасности авторы стараются сделать наиболее мелодраматичным. Например, маленьких девочек, заблудившихся в лесу, зовёт «мягкий голос» умершей матери. Не указаны ни их имена, ни место и время действия – зато много эпитетов, таких как «вонючая грязь». Это уже не отчёт, не свидетельство, а полноценная история с опасными приключениями и счастливым концом (даже если она умещается на половине газетной страницы).

Другой жанр, проникший в спиритическую прессу – рождественский рассказ. Он тоже предполагает появление привидений (например, в «Рождественской песни в прозе» их четверо). Действие одной из (не)вымышленных историй происходит в сочельник – в запертой для украшения церкви оставшиеся там миряне тайком распивают церковное вино. Живой священник ничего не подозревает и занимается своими делами, но призракам дано иное видение… Привидение его предшественника является грешникам и смотрит на них с таким укором во взгляде, что больше, как повествует рассказчик, они не притронутся к церковному вину до конца своих дней.

Если же у участника встречи с духами доброжелательные намерения, то они с готовностью помогут, даже если нужно найти жениха или невесту. Иногда на страницах спиритической периодики появлялись подобные «любовные романы» с участием потусторонних сил: духи предсказывали встречу влюблённых и даже устраняли им (предусмотренные жанром) препятствия.

Это уже не отчёт, не свидетельство, а полноценная история с опасными приключениями и счастливым концом (даже если она умещается на половине газетной страницы).

И вот уже читатель перестаёт удивляться появлению потусторонних духов и сопереживает «героям» повествования. Истории о привидениях, при всех попытках их авторов быть объективными и «рассказывать, как было», оказываются на деле изобретательной адаптацией различных художественных жанров.

 

Вердикт

Даже для убеждённых адептов спиритизма реальные призраки очень легко становились литературными. Разум не смог побороть жажду чудесного – и отдал на откуп последней истории о привидениях. Казалось бы, отчёт о спиритическом сеансе отстоял свою независимость от художественных текстов, но в конце XIX века начался обратный процесс. Отчёт о сеансах стал одной из причин проникновения в литературу самых разных экспериментов (например, призыва богини в «Сокровище семи звёзд» Б. Стокера), да и сами попали в роман А. Конан Дойла «Земля тумана». ■

 

Эльнара Ахмедова

Нашли ошибку в тексте? Выделите ее, и нажмите CTRL+ENTER

Вход

Войти с помощью социальных сетей

Регистрация

Войти

Зарегистрироваться с помощью социальных сетей

Восстановка пароля

Зарегистрироваться
Войти

Нашли ошибку в тексте?