Авторы часто прямо обращаются к читателям (Кто б ни был ты, о мой читатель, \ Друг, недруг, я хочу с тобой \ Расстаться нынче как приятель. \Прости.), иногда даже иронизируют над ними, отвлекаясь от повествования. Им же посвящены предисловия и послесловия, эпиграфы и отступления. Словом, опубликованное произведение всегда ждет своего читателя. В статье «Чтение как эстетическое восприятие: Констанцская школа» мы уже рассмотрели отношения автора с реальным человеком, существующим во времени и пространстве. Теперь мы углубимся в исследование другого, скрытого и неуловимого «адресата».

Абстрактный или имплицитный читатель – данный в самом тексте образ, которому должны, с точки зрения автора, соответствовать все, кто берёт в руки его книгу. Многие учёные представляют свои собственные методы определения и классификацию этих образов. К примеру, польский ученый Михаил Гловиньский в работе 1967 года выделяет фигуры пассивного читателя, который воспринимает прямо всё, что написано в произведении, и активного читателя, который реконструирует смысл текста. Однако Гловиньский (как и В. Изер) предполагает, что к каждому произведению должен «подходить» и реальный читатель.

Немного иначе смотрит на проблему Умберто Эко, современный итальянский писатель и ученый.

В своей работе «Роль читателя. Исследования по семиотике текста» он вводит понятие М-Читателя, то есть абстрактного читателя. Автор рассматривает текст как полноценный акт коммуникации, в котором участвуют Отправитель, Сообщение и Читатель – следовательно, последний является полноценным соавтором. Что же такое этот М-Читатель? Как утверждает Эко, «М-Читатель — 

это тот комплекс благоприятных условий (определяемых в каждом конкретном случае самим текстом), которые должны быть выполнены, чтобы данный текст полностью актуализовал свое потенциальное содержание». Автор, как пишет Эко, описывает М-читателя уже тогда, когда выбирает для своего произведения языковой код (собственно, язык) и литературный стиль, а также, когда вставляет «указатели специализации» (то есть, определённые термины, события, имена, известные узкому кругу лиц – например, представителям определённой профессии).  

В работе выделяются два типа текстов, для каждого из которых требуется свой идеальный читатель. Первый тип – «открытые» тексты, например «Поминки по Финнегану» Джойса, или его же «Улисс», где читатель расшифровывает многочисленные семантические ребусы, пересоздает текст в меру собственной искушенности.  Но, что интересно, автор утверждает, что «открытые» тексты не могут быть проинтерпретированы абсолютно произвольно: «Читатель не может использовать текст так, как ему, читателю, хочется, но лишь так, как сам текст хочет быть использованным. Открытый текст, сколь ни был бы он «открыт», не дозволяет произвольной интерпретации». Если «Улисса» прочитает наивный читатель, то «Улисс» как текст просто не состоится, поскольку наш бедолага не сможет понять практически ничего.

Второй тип текста – «закрытый», который вполне доступен наивному читателю. Именно к этому типу текстов относится так называемая массовая литература, например, романы Флеминга о Джеймсе Бонде или романы Эжена Сю. Они рассчитаны на определенную реакцию читателя. Автор словно бы ведет своего читателя, вместо того, чтобы оставить его блуждать по лабиринту «открытого» текста. При этом возникает парадокс: если «закрытый» текст попадет в руки искушенного читателя, он может получить совершенно неожиданное толкование. 

Ролан Барт, например, настаивает, что прочитать можно не только текст, но и образы, жесты, лица, сцены, города. Если понимать процесс чтения настолько широко, то читательская компетенция расширяется до бесконечности, соответственно, расширяется и образ идеального читателя. В широком смысле, читатель – тот, кто способен воспринять и понять весь мир во всей его полноте.

Что же в итоге? Получается, что есть две большие и почти не пересекающиеся группы: конкретные читатели и абстрактные читатели. Абстрактные читатели способны понять абсолютно все, что хотел сказать автор, но, к сожалению, их почти не бывает. Конкретные же читатели понимают авторский замысел так, как подсказывает им их жизненный опыт и горизонт ожидания от текста. Каждое прочитанное произведение совершенствует горизонт ожидания и приближает нас к идеальному (пусть и абстрактному) читателю. ■

Мария Дубкова