Знатоки сердец

В 1740 году был опубликован роман «Памела, или Вознаграждённая добродетель» С. Ричардсона. Уже в самом начале, глядя на оглавление, читатель замечал некоторую странность – автор делит свой текст не на главы, а на письма. До этого эпистолярные романы в европейской литературе были редким явлением. Если же заглянуть в сам текст романа, то можно увидеть, что Ричардсон составляет текст не только из писем, но и из фрагментов дневника главной героини. Автор не просто так использует два «интимных» жанра, содержание которых вне художественной литературы предназначено для очень узкого круга лиц. Помните, как Лермонтов, устами «издателя» в «Герое нашего времени», сетует, что «Исповедь Руссо имеет уже тот недостаток, что он читал её своим друзьям»?

Чем уже круг людей, которым предназначен текст, тем искреннее и откровеннее человек описывает в нём себя – главное правило сентиментального романиста.

Другая особенность «Памелы», которая сразу бросается в глаза – несоразмерность событий фабулы и объёма романа. В самом деле, действие можно было бы изложить в небольшой новелле, а пересказ займёт всего несколько предложений. Основное содержание писем – пересказ диалогов и описания переживаний главной героини. Именно чувства пятнадцатилетней служанки, которую безуспешно пытается сделать своей любовницей молодой эсквайр, становятся для Ричардсона предметом анализа и художественного изображения.

Читатель перестаёт быть сторонним наблюдателем рассказываемой истории, он смотрит глазами персонажа, может полностью отождествить себя с ним. Недаром пушкинская героиня воображала себя «Клариссой, Юлией, Дельфиной» – эти образы из сентиментальных романов в начале XIX века всё ещё владели умами читателей и читательниц.

Романы не показывали, как выражать свои эмоции, они в прямом смысле учили чувствовать. Отсюда и дидактический характер «Памелы» и других произведений жанра – для писателей на первом месте стоит нравственная чистота внутреннего мира человека. Ж.-Ж. Руссо в своём романе «Юлия, или Новая Элоиза» (1761) идёт ещё дальше, показывая в конце романа пример социальной организации. Чувства являются для сентименталистов первостепенными для понимания природы человека – а значит, и для осознания того, как должно функционировать общество. Однако мода на сентиментальные романы, которые объясняли, как нужно жить и переживать, привела к неожиданным последствиям.

Чувствительный бунтарь

И.-В. Гёте на протяжении всей своей жизни удивлял благочестивую публику: его «Римские элегии» посчитали слишком вызывающими, а вторая часть «Фауста» поставила читателей в тупик. И даже его первый роман, воспринятый как очередной представитель сентиментального жанра, не был похож на своих предшественников.

«Страдания юного Вертера», изданные в 1774 году, в первую очередь, отличались объёмом. Роман в письмах, отразивший полную переживаний историю любви Вертера к Лотте, занимает едва ли больше двух сотен страниц. Письма Вертера к другу, тем не менее, настолько ярко выразили его чувства, что книга стала бестселлером и обрела огромное количество поклонников. Молодые люди и девушки одевались как герои романа, пили вино, упомянутое Гёте в тексте… и совершали самоубийства. «Эффект Вертера», который упрочил и без того негаснущую славу романа Гёте, был продиктован, в том числе, и доверчивостью читающей публики к сентиментальным романам. И правда, в романах Ричардсона или Руссо мнение заглавного персонажа практически не подлежало критике – читателя призывали сочувствовать герою, а не анализировать его поведение.

«Страдания юного Вертера» были основаны на реальном опыте писателя – его любви к Шарлотте Буфф. Казалось бы, это создаёт идеальные условия для сентиментального романа – чувства, переданные в нём, автор пережил «по-настоящему». Вот только концовка у романа совсем иная: Вертер заканчивает жизнь самоубийством, в то время как сам Гёте только начинает свой творческий путь, который продлится почти 60 лет. Можно сказать, что это было художественным преувеличением. Однако вряд ли писатель ожидал, что люди, испытывающие неразделённую любовь, будут совершать самоубийства вслед за заглавным героем. Переживания Вертера постепенно переходят в его конфликт с самим собой, ведь, кроме помолвки Лотты (в начале романа она всё ещё не замужем), у его чувства нет никаких преград. У персонажей других романов есть коварные обольстители, упрямые родители, хитрые слуги. У Вертера фактически есть только его переживания и сомнения. Гёте предлагает нам посмотреть на него критически, понять его чувства, увидеть, к чему они могут привести. В какой-то степени это тоже дидактический приём, показывающий, чем может закончиться подобная история. Возможно, именно поэтому безымянное творение Франкенштейна в романе Мэри Шелли находит, в числе прочих, книгу Гёте: писательница призывает нас подумать, стоит ли верить «чистосердечному признанию» безумного доктора? И так ли однозначен образ «монстра»?

Сентиментальный роман без берегов

Жанр сентиментального романа не просто открыл возможность изобразить внутренний мир, чувства персонажей, но и видоизменил сам подход к роману.

Вместо того, чтобы соответствовать литературным канонам, писатели выбирают нехудожественные жанры, прикидываются «издателями» рукописей, делают повествование неравномерным и фрагментарным (ибо письма имеют свойства теряться или похищаться, а в дневниковых записях некоторые события могут быть пропущены). Как пишет Лео Брауди, сентиментализм стремится создать литературную форму, которая полностью соответствовала бы содержанию – изображению человеческих чувств. И предыдущий канон никак для этого не подходил, приходилось идти на эксперименты. Ярче всего эта тенденция проявилась у Лоренса Стерна.

«Жизнь и мнения Тристрама Шенди, джентльмена», изданные в 1759-1767 гг., представляют собой историю жизни Тристрама Шенди, рассказанную им самим. Вот только заглавный герой к концу девятого тома доходит лишь до пятилетнего возраста из-за того, что постоянно вставляет в текст пространные отступления. Роман превращается в описание мыслей персонажа с цитатами из других произведений – практически роман «без берегов». От законченной истории со стройным сюжетом не остаётся практически ничего.

В другом своём произведении, «Сентиментальном путешествии по Франции и Италии» (1768), Стерн поступает иначе. Оно начинается как повествование от лица Йорика, одного из второстепенных персонажей «Тристрама Шенди», о его любовных приключениях в путешествии по Франции.

Стерн не просто так выносит в название слово «сентиментальное» – Йорик представляет собой настоящего «сентиментального путешественника», который постоянно рассказывает о своих мыслях и чувствах, а не о тех местах, где он пребывает. Но, в отличие от Тристрама Шенди, Йорик не утруждает себя написанием девяти томов – путешествие «по Франции и Италии» заканчивается в Лионе, где повествование обрывается на полуслове: «Так что, когда я протянул руку, я схватил fille de chambre за – ».

К сожалению, развитие романа не пошло по пути экспериментов Стерна – только в XX веке английские модернисты обратили внимание на его прозу. В XVIII веке сентиментальный роман постепенно превратился в набор клише, над которыми посмеивался А. С. Пушкин.

Чувствительное наследство

Несмотря на недолгий век и презрение, которым одарили его потомки, сентиментальный роман оставил ощутимый след в литературном процессе. Самым первым и единственным прямым потомком жанра стал готический роман, который сохранил описания переживаний героев и дидактизм от своего предшественника. Романтики унаследовали от сентиментального романа чувствительность, исповедальность, а также, возможно, и фрагментарность формы (у неё были и иные истоки). И, наконец, в качестве одного из первых жанров популярной литературы, он научил своих читателей чувствовать, любить, переживать. Сентиментальный роман положил начало исследованию внутреннего мира человека в романном жанре – и потому заслуживает внимания. ■

Эльнара Ахмедова