Мы Вконтакте Мы в Facebook

Мы обнаружили, что вы используете Adblock. Мы знаем, как для вас важно иметь беспрепятственный доступ к знаниям - поэтому ради поддержания сайта мы оставляем только ненавязчивую рекламу. Пожалуйста, отнеситесь к этому с пониманием.

Как отключить: Инструкция

Описание к картинке

Меню

Рубрика Персона

СТАТЬЯНелюбовь: мемуары Джакомо Казановы

Имя Джакомо Казановы уже давно стало нарицательным. Великий авантюрист, великий любовник… А может быть, просто великий выдумщик? Так или иначе, двенадцатитомные мемуары, написанные им в глубокой старости в замке Дукс, невозможно ни полностью принять на веру, ни полностью опровергнуть. Ясно лишь одно: если романтично настроенный читатель будет искать в «Истории моей жизни» рассказа о великой любви, он будет жестоко разочарован. Потому что главной любовью Казановы были отнюдь не женщины. Но… кто же тогда?

Авантюристами не рождаются

В мемуарах Казановы мало упоминаний о его родителях. Его отец скончался, когда мальчику было восемь. Мать Джакомо была не слишком известной актрисой и прокормить шестерых детей, оставшихся после смерти супруга, ей было непросто. Она приняла решение и отправила сына в пансион в близлежащую Падую. Первая глава мемуаров великого авантюриста кончается фразой: «Вот так от меня избавились». Даже через века в этих словах ощущается непримиримая детская боль и обида. Такие сердечные раны не только не заживают – они формируют личность. Что и произошло.

Если мы немного забежим вперед, то в главах, где Казанова рассказывает о своем отрочестве и юности, мы увидим прелюбопытную психологическую картину становления личности авантюриста. С раннего возраста вынужденный искать милости в чужих домах, Джакомо быстро научается нравиться и говорить то, чего собеседник от него ждет. В дальнейшем это умение ему очень пригодится: «обманывая дураков», как он сам признается, он всего лишь исполняет их тайное желание быть обманутыми. Не исключение и любовь: в «программном» предисловии к своим мемуарам Казанова называет ее «взаимным обманом». И это – без привкуса разочарования или эпатажа. В его представлении все именно так, и «великий любовник» привык играть именно по этим правилам.

 

Портрет Джакомо Казановы кисти его брата, Ф. Дж. Казановы

Портрет Джакомо Казановы кисти его брата, Ф. Дж. Казановы, 1750-1755 гг.

Описывая свои приключения, он постоянно объясняет, почему поступил так или иначе, а также раскрывает мотивы других действующих лиц, и этим объяснениям нельзя отказать в глубине психологического анализа.

«Правила» - одно из ключевых слов для понимания отношения к любви в восемнадцатом веке, поставившем на первое место рассудок. Именно тогда появлялось бессчетное множество различных «энциклопедий любви», где описывались способы разжечь, продлить или побороть это чувство. Поместив любовь под стекло микроскопа и разобрав ее на составные части, ее исследователи пытались сделать все для того, чтобы она утратила свою первозданную магию. Однако преобладающая часть этих искателей истины была теоретиками. Казанова же – практик, постоянно применяющий свои представления в действии. Описывая свои приключения, он постоянно объясняет, почему поступил так или иначе, а также раскрывает мотивы других действующих лиц, и этим объяснениям нельзя отказать в глубине психологического анализа. И, пожалуй, самому беспощадному анализу он подвергает свою первую любовь, роль которой в формировании его отношения к романам с женщинами невозможно преувеличить.

 

Первая и предпоследняя

Первой любовью Казановы была некая Беттина, сестра его учителя, доктора Гоцци, в пансионе которого мальчик жил. Будущий великий любовник встретил ее, когда ему было одиннадцать. Ей было тринадцать – серьезная разница в этом возрасте. Возлюбленная не воспринимала юного Джакомо всерьез, предпочитая ему более взрослого и решительного пансионера, Кандиани. Однако она не отказывала себе в удовольствии дразнить влюбленного, удерживая его в своих сетях. Уже в этом первом романе и поведении Беттины проявились ростки того, как сам Казанова впоследствии будет вести себя с женщинами.

Прежде всего, Беттина обманывала без зазрения совести. Она могла прислать записку с назначенным временем встречи – и не прийти. Свои далеко не двусмысленные взаимоотношения с соперником Казановы она пыталась выдать за абсолютно невинные. Во-вторых, она использовала свой ум для того, чтобы подвести доказательную базу под свой обман, да и просто сломить волю влюбленного в него юноши. 

Падуя

Падуя

В мемуарах Джакомо на память приводит выдержки из ее писем, где она вполне логично доказывает, что на самом деле жертва в данной ситуации – она и только она, и во всем виноваты мужское коварство и эгоизм. В-третьих, Беттине оказалась не чужда мистификация. Боясь разоблачения своих любовных похождений, а также попутно пытаясь привлечь внимание симпатичного монаха-якобинца, она имитировала перед родителями нервные припадки «дьявольского» свойства. «Болезнь» мгновенно сделала ее центром всеобщего внимания, которое та легко оборачивала в свою пользу.

Сначала юный Джакомо страдал всерьез, принимая за чистую монету все ухищрения объекта своей любви. Однако случайная встреча с соперником, выходящим из спальни девушки, стала для подростка горьким лекарством от слепого увлечения. Удар по самолюбию был столь силен, что «найдя себя простофилей», он «счел себя излечившимся от любви». На этом, казалось бы, и истории конец, однако здесь мы впервые проявляет себя Казанова-любитель анализировать чувства. Лишившись всякой эмоциональной привязанности к девушке, а также сопутствующих надежд, он отдает должное ее уму. Видя, с какой легкостью сообразительная, артистичная и бессовестная Беттина манипулирует окружающими, он восхищается девушкой и, очевидно, делает определенные выводы для себя. Обман, логика и мистификация – вот три столпа, на которых строилось поведение его коварной возлюбленной. Не находим ли мы те же самые «столпы» в последующем поведении самого Казановы? Может быть, именно Беттина стала для него тем самым примером, по которому он и построил всю свою дальнейшую жизнь?

Так или иначе, Казанова честно признается бывшей любимой в своем новом отношении к ней: 

«Я возненавидел вас, потом стал презирать, потом вы стали для меня безразличны, и, наконец, безразличие исчезло, когда я увидел, на что способен ваш ум. Я стал вашим другом». Забегая вперед, скажем, что теплые дружеские чувства к ней он пронес через всю свою жизнь. Некоторое время спустя роман с Беттиной у него все-таки разыгрался, но физически близки влюбленные так никогда и не были – юный Джакомо боялся обесчестить девушку и лишить ее возможности выйти замуж. Впоследствии он жалел о своем благородстве – его бывшая возлюбленная неудачно вышла замуж, и годы спустя скончалась у Казановы на руках в одно из его возвращений в Италию.

«Благородство приносит зло» – в этом великий авантюрист уверился в этом неоднократно. Ведь следующая его пассия, невинная девушка Люси, которую он также «пощадил», впоследствии сбежала с графским рассыльным и покрыла себя позором. «Я стал агентом бесчестного соблазнителя» – сетовал Казанова в своих мемуарах, и в дальнейшем решил, что уж лучше таким соблазнителем будет он сам. Еще один эпизод, сформировавший его будущее отношение к женщинам – одновременный роман с двумя сестрами, «не нарушенный никакими невзгодами и не запятнанный выгодой». Юные девушки решили утешить его после любовной неудачи с их неуступчивой подругой, и слишком увлеклись. Многие последующие романы также были двойными – современные сценаристы, безусловно, нашли бы в них огромное богатство наипикантнейших сюжетов.

 

Любовь как опавшее тесто

Дальнейшие увлечения Казановы – это хоровод мимолетных, но ярких женских образов, за сменой которого едва успеваешь. Мистификация, логика и обман – три этих оружия с легкостью заставляют падать в объятия соблазнителя как сговорчивых трактирщиц, так и неприступных светских дам. Однако его чувства переменчивы еще более, чем их. Опьяненный первым впечатлением, он стремится покорить женщину, которая его заинтересовала, но его влечению нужно совсем немного, чтобы остыть.

«Благородство приносит зло» – в этом великий авантюрист уверился в этом неоднократно.

Вот он видит симпатичную дочь начальника военного форта, но, всего лишь увидев ее бедную комнатку и заштопанное платье ее матери, он теряет к ней всяческий интерес. «Любовь – это великий поэт: его сюжет можно продолжать бесконечно, но если цель, к которой он стремится, никогда не достигается, она спадает, как тесто у пекаря» - прозаично рассуждает авантюрист.

В своих мемуарах Джакомо Казанова сравнивает женщину с книгой, в которой первоначально привлекает только обложка, и которую нетерпеливый любовник не готов читать по порядку. В любви к «красивым обложкам» он признается и сам. Желая быть загадкой для женщин сам, Казанова ждет подобных «театральных эффектов» и от них, иначе связь мгновенно перестает быть ему интересна. 

 

Венецианский карнавал

Венецианский карнавал

Недаром одна из ярчайших звезд в плеяде его любовниц – француженка Генриэтта, путешествующая в мужском платье, чтобы сопровождать своего любовника-офицера, а другое яркое увлечение его молодости – девушка Тереза, также вынужденная по ряду обстоятельств выдавать себя за мужчину. На ней он даже чуть не женился, вопреки своему твердому убеждению, что брак – это «безрадостная картина будущего». Однако, как и многих других своих бывших любовниц, он покидает ее без зазрения совести, с некоторым сочувствием – и рассудочным анализом ее поведения, уже готовым в голове.

Уничтожить увлечение Казановы могла любая мелочь. И внезапно разрушившая прекрасную картинку проза жизни, и излишняя простота и бесхитростность его влюбленной «жертвы» (недаром покорная и любящая сожительница его поздних лет Франческа Бускини не оставляет сколь-либо ощутимого следа в его мемуарах), и отсутствие ярких сюжетных перипетий.

Однако главной причиной прекратить любовные отношения для этого бывалого ловеласа было не только разочарование. И даже не поиск разнообразия (хотя из его любовниц, безусловно, можно составить самый разнородный калейдоскоп). Главными врагами любви к женщине в Казанове (и двумя самыми главными настоящими любовями его жизни) были рассудок и самолюбие.

Нет, изначально рассудок, конечно, помогал ему завоевывать сердца. Именно поэтому мишенями соблазнителя, как правило, становились умные и недоступные женщины – он искал достойного противника, недаром любовный акт он всегда называл «схваткой». Попытка покорить женщину давала ему пищу для ума, поощряла изобретательность, которой итальянцу было не занимать. Подложные записки и тайные свидания, хитроумные комбинации и психологическая многоходовая игра – все ради того, чтобы наконец остаться вдвоем. Главным призом становилось не столько любовное свидание, сколько возможность одурачить всех остальных, нанести им интеллектуальное поражение, почувствовать их «дураками», а себя – победителями. Однако, возвещая окончание той или иной увлекательной любовной истории, Казанова раз за разом пишет в своих мемуарах: «любовь уступила рассудку». Протрезвев после «дыма победы», он окидывает любопытным и беспощадным взглядом как свою новую возлюбленную, так и себя самого. И неизменно выбирает для дальнейшего счастья именно себя.

Самолюбие – второй «конек» авантюриста. Как правило, именно оно становилось препятствием для брака с особой, на какое-то время завладевшей его мыслями. Свадьба, по мнению Казановы, закрывала для него перспективы стать известным. «Я не мог решиться распрощаться с прекрасной надеждой стать знаменитым среди просвещенных наций», - пишет он о таком неслучившемся браке с дочерью богатого турка. «Мое самолюбие было сильнее, чем пламя любви к ней», - вспоминает Джакомо о другом закончившемся романе, с той самой Терезой, очаровавшей его в мужском платье.

Главным призом становилось не столько любовное свидание, сколько возможность одурачить всех остальных, нанести им интеллектуальное поражение, почувствовать их «дураками», а себя – победителями.

Боясь, что девушка, став актрисой, станет известнее и богаче, чем он и будет вынуждена содержать его, он не смог пойти на это – и бесследно исчез с ее горизонта.

 

А. Р. Менгс. Джакомо Казанова, 1760

А. Р. Менгс. Джакомо Казанова, 1760

У самолюбия в любовных похождениях Казановы была еще одна грань. Прежде всего, ему нужна была достойная женщина. Во-вторых, он хотел, чтобы она вела эту игру столь же рассудочно, как и он, и была лишена угрызений совести, которые он почитал совершенно ненужными. Он был готов обманывать ее, обманываться сам, обманывать окружающих – и последнее с удвоенной энергией. Чувствовать себя победителями над всем миром – важная часть любовного торжества. Его чувство «превосходства на двоих» могли разделить немногие женщины. Большая часть из них была озабочена своим благочестием, надеждами, попытками обрести личное счастье. «Я подарил ей три дублона, которые, однако, должны были понравиться ей меньше, чем клятвы в вечной верности» - иронично пишет соблазнитель об одной из своих юных наивных любовниц. И этой бесценной валюты, признаний и обещаний, у него хватает всегда – впрочем, когда нужно, и дублоны легко шли в ход. Воспринимать любовь, как приятный приз в соревновании умов, были способны лишь единицы. Именно такой была француженка Генриэтта, которая оставила в его мемуарах особо яркий след. Но была ли это любовь?

 

Главная любовь великого любовника

Как и некогда Тереза, Генриетта встретилась Казанове, будучи в мужском платье. И, как истинный венецианец, привыкший жить в атмосфере маскарада, он с легкостью включился в ее игру. Путешествующая вместе со своим любовником, немолодым венгерским капитаном, она была такой же авантюристкой, как и Джакомо.

Она любила регистрироваться в гостиницах под разными вымышленными именами, с легкостью меняла наряды и образы, была в меру циничной и обладала прекрасным чувством юмора. Темперамент, образованность и ум дополняли картину – пожалуй, практически впервые на пути Казановы встретился противник, равный ему самому.

Страницы мемуаров, посвященные Генриетте, несомненно, дышат искренним увлечением. Он падает к ее ногам, он горько плачет, не желая разлуки с ней, он впервые пишет о том, что он счастлив. Счастье, а не удовольствие или наслаждение – редкий гость в дневниках авантюриста. И, опять же впервые, он пишет о своих (а не чужих!) надеждах на совместное будущее: «Я провел с ней три месяца, все время наслаждаясь любовью, и надеясь, что это продолжится и дальше». Всего, что так нужно Казанове, хватает в этом романе: и самолюбия (ведь Генриетта – эффектная женщина, у которой много поклонников); и чувственных удовольствий (они проводят вместе бессонные ночи); и тайны (она никогда не раскрывала до конца, кто она); и игры ума. Особенно последнего. Ловелас признается: «Радость, которую испытывала моя душа днем во время диалогов с ней, превосходила ту, что я испытывал, держа ее в своих объятиях ночью». И ниже, рассуждая о качествах, необходимых женщине, категорично заявляет: «Красавица, не имеющая развитого ума, не имеет никаких шансов удержать любовника после того, как тот познает ее прелести. Дурнушка, блещущая умом, влюбляет в себя такого мужчину, о котором не могла и мечтать». И ниже подытоживает: «Каково же было мне с Генриеттой, красавицей, умницей и образованной?».

Был в этом романе и еще один важный компонент, без которого Казанова вряд ли бы запомнил его особенно. Красивая точка. По семейным обстоятельствам Генриэтты, они должны были расстаться. В отличие от всех других романов Казановы, в этой связи точку поставила именно женщина, что не могло не задеть его чувств. Джакомо, как и некогда в ранней юности, оказался в роли оставляемого любовника.

Темперамент, образованность и ум дополняли картину – пожалуй, практически впервые на пути Казановы встретился противник, равный ему самому.

Однако на сей раз расставание действительно было красивым. Как и сам Казанова, Генриэтта мечтала остаться в истории и столь же совершенно владела искусством театрального жеста. Поэтому в комнате отеля, где им в последний раз суждено было остановиться вдвоем, она в день разлуки написала на стекле алмазным кольцом, подаренным Казановой: «Ты забудешь и Генриэтту». Современные специалисты обоснованно бы заподозрили здесь прием реверсивной психологии. Однако он сработал лишь отчасти. Тринадцать лет спустя, по случайному стечению обстоятельств, Джакомо попал в тот же номер того же отеля – и убедился, что его возлюбленная была права: он забыл. Несмотря на эпизодическую переписку и прочувствованные главы его «Истории», они больше никогда не встречались. Впрочем, любил ли бы он ее, останься они вместе? Зная исходы его предыдущих романов, можно сделать однозначный вывод.

 

Карнавал. Художник французской школы, XVIII век

Карнавал. Художник французской школы, XVIII век

Любил ли Казанова женщин? Безусловно. Любил ли он их по-настоящему? Этот вопрос остается открытым. Страсть, самолюбие, приключения, красивые моменты, эротика, ирония – всего этого в его мемуарах хватает с лихвой. Однако, если читать мемуары Казановы не как плутовской или приключенческий роман (к чему они, безусловно, сильнейшим образом тяготеют), то перед нами – удивительный человеческий документ. За всеми театрализованными обманами, любовными приключениями и откровенными описаниями, залихватскими шалостями и циничными сентенциями, за ироничными строками, посвященными сотням женщин, скрывается одна, и самая главная его любовь – собственный разум. 

Именно ему – покорному слуге и властному господину, беспощадному инструменту и парусу под ветрами страстей, поклоняется Казанова по-настоящему. Именно ему он служит, оглядываясь на свою полную наслаждений и разочарований, жизнь, стремясь написать эти мемуары для всех, кто «пройдя сквозь пламя, должен научиться быть Саламандром», силой разума покорить стихию чувств – хоть это и не получилось у самого автора.

Старость и немощь тела, которые великий авантюрист неоднократно проклинает в своих мемуарах, еще больше подтолкнули его к выводу, что бессмертен лишь разум. Именно этого бессмертия и ищет Казанова. Именно ради него он берет в руки перо – он, дряхлый старик в замке очередного доверившегося ему дворянина, забытый всеми остальными. В этой безнадежной ситуации умирающий от старости Джакомо предпринимает последнюю в жизни авантюру –  пишет чувственный, ироничный и умный роман о себе самом. Женщины, даже самые любимые – лишь массовка на фоне главного героя, который идет к своей свободе (не забывая попутно отдохнуть в нескольких сотнях постелей).

Создавая свои мемуары, Казанова, несомненно, предвкушал их успех. Он знал, что пишет роман, который станет началом нового мифа. Роман, который, несомненно, запретят, ибо он слишком откровенен даже для фривольного XVIII века. Роман, о котором будут говорить, скандалить, шептаться. Роман, закрученный сюжет которого можно было бы списать исключительно на лихую фантазию писателя, если бы некоторым фактам не находились реальные подтверждения. Судьба книги будет непростой, и издадут ее лишь через тридцать лет, да и то в сокращении. Но дело было уже сделано: Казанова стал легендой, а его имя сделалось нарицательным. Ему подражали, ему не верили, его осуждали, но главное – его помнили. Когда-то Казанова забыл свою Генриетту, но публика не забыла своего Казанову. Что ж, прекрасный финал для мальчика, от которого когда-то избавились. ■

Наталия Макуни

Нашли ошибку в тексте? Выделите ее, и нажмите CTRL+ENTER

Вход

Войти с помощью социальных сетей

Регистрация

Войти

Зарегистрироваться с помощью социальных сетей

Восстановка пароля

Зарегистрироваться
Войти

Нашли ошибку в тексте?