Мы Вконтакте Мы в Facebook

Мы обнаружили, что вы используете Adblock. Мы знаем, как для вас важно иметь беспрепятственный доступ к знаниям - поэтому ради поддержания сайта мы оставляем только ненавязчивую рекламу. Пожалуйста, отнеситесь к этому с пониманием.

Как отключить: Инструкция

Описание к картинке

Меню

Рубрика Точка зрения

СТАТЬЯ«Англия, Англия» Барнса: идентичность в эпоху постмодерна

Джулиан Барнс (1946 – н.в.) – один из самых известных современных английских писателей. Среди его романов «Метроленд» (1980), «Попугай Флобера» (1984), «История мира в 10,5 главах» (1989) и, собственно, «Англия, Англия» (1998). Барнс в каждой из своих книг пробует новый жанр. «Англия, Англия» - смесь утопии и антиутопии.

Сюжет

Она посвящена тому, что можно назвать поисками идентичности, личной и национальной. Сюжет довольно прост: сэр Джек Питман строит тематический парк развлечений «Англия, Англия» на острове Уайт. В этом парке он собирает все и всех, что ассоциируется со старой доброй Англией:  Робин Гуда, королевскую семью, крестьян, в общем, все, что набралось в результате социологического опроса о стереотипах, связанных со страной. «Все было на месте: Биг-Бен в половинную величину, могилы Шекспира и принцессы Дианы, Робин Гуд и его веселые стрелки в Шервудском лесу и меловые утесы — в Дувре-2; черные лондонские такси, озаряя фарами лондонский туман, сновали между глостерширскими деревеньками, где под каждой соломенной крышей можно было выпить чаю со сливками по-девонширски; имелись «Битва за Британию», крикет, пабы, оборудованные для игры в кегли, Алиса в Стране чудес, газета «Таймс» и Сто один далматинец. <…> Наличествовали родина семейства Бронте, дом Джейн Остин, первобытный лес с исконной фауной Англии, мюзик-холл, пудинги, исполнители танца «моррис» и сельской чечетки, Королевская шекспировская труппа, Стоунхендж, прямые спины, шляпы-котелки, кабельная сеть для показа классических телесериалов, здания в стиле «фахверк», красные автобусы, восемьдесят сортов теплого пива, Шерлок Холмс — и Нелл Гвинн, чья внешность отметала все слухи о педофилии. Недоставало только Бук-хауса…»*.

 

Цель Проекта, как называет его Джек, - воссоздать Англию для туристов, а потом и «стать святее Папы Римского», то есть сделать эту Англию более подлинной, чем оригинальная. Остров Уайт  - уменьшенная и более концентрированная копия Британских островов.

Концентрированность позволяет изучать функционирование так называемого «малого сообщества». В целом, можно выделить два основных малых сообщества – парк и «ПитКо», компания сэра Джека. Отношения между работниками парка показаны нам отрывочно, через редкие разговоры с Мартой, а вот взаимоотношения в компании занимают значительную долю повествования. Империя основывается, переживает расцвет, император в лице сэра Джека свержен, но со временем триумфально возвращается на трон, а узурпатор в лице Марты терпит поражение. При этом она не чувствует себя несчастной, а возвращается в Англию, Ингленд, как называет ее автор. И уже непонятно, Великобритания это, которую так тщательно копировал Джек, или же новый, стихийно образовавшийся парк стереотипов.

Cэр Джек, конструируя Остров, не просто собирает то, что кажется ему ассоциирующимся с Англией, но проводит серьезную аналитическую работу руками собственных сотрудников. Симптоматично, что основной аналитикой занимается француз, Марта и Пол же просто высказывают свое мнение по поводу услышанного. Это подводит нас к следующей важной проблеме романа.

 

Идентичность и самоидентичность

Когда Марта присоединяется к Проекту, она словно пересобирает паззл из своего детства, а вместе с ним и представление об английскости. Идет переосмысление мифа, как и положено в постмодернистском романе. Симулякр (термин, введенный Бодрийяром) вполне успешно спорит с реальностью, по крайней мере, какое-то время. Здесь будет уместно заметить, что философию Проекта разрабатывает француз, а не англичанин, отсылая нас не только к Бодрийяру, но и Деррида и Делезу. Деррида уверен, что симулякр отрицает и подлинник, и копию; Делез же считает, что симулякр строится не на сходстве, а на различиях с оригиналом. Кроме того, наличие симулякра отрицает оригинал в принципе, потому что за каждым симулякром стоит целая череда других симулякров, которые заслоняют собой оригинал.

Уже непонятно, Великобритания это, которую так тщательно копировал Джек, или же новый, стихийно образовавшийся парк стереотипов.

В целом, Барнс и его герои не слишком почтительно относятся к оригинальному и естественному. Даже природа в романе – парки, пруды и леса – сконструированы человеком и продуманы до мельчайших деталей, чтобы людям было комфортно и интересно. Действительно, туристы и иностранцы охотнее едут в эту новую Англию, Англию, чем в старый Ингленд.  

Барнс не просто ставит вопрос об оригинальности, он идет дальше. Копии теперь занимают место рядом с оригиналом, заставляя людей забыть о различиях между ними.

Показательна в этом смысле история актера, нанятого на доктора Джонсона, составителя первого английского словаря. Он слишком вжился в образ. «Именно Остров превратил «доктора Джонсона» в доктора Джонсона, именно Остров обнажил его беспомощную душу, сорвав защитные кавычки, — но это уже не важно. Озарение, постигшее ее в тот миг, когда Джонсон нависал над ней, бормоча и кашляя, состояло вот в чем: его боль не надуманна, а реальна.

Реальна, потому что Джонсон соприкасается с истинной реальностью. Марта понимала, что этот вывод шокирует многих — того же Пола, к примеру — своей вызывающей иррациональностью (куда там, безумием!); но ее интуиция была непоколебима». Но не только Джонсон теряет границы, так поступают и другие актеры.

Например, вторым вопиющим нарушением в Проекте стали, как ни странно, Робин Гуд и его шайка. изначально позиционировавшиеся как основа Проекта. «Шериф приказал обыскать Ноттингем и вдоль, и поперек, а Робин бродил по веселым лесам — веселей, чем на липе листок. Грабил богатых и оделял бедных. Первичный миф; нет, лучше — английский первичный миф. Миф о свободе и мятеже — праведном мятеже, естественно. Мудрая при всей своей стихийности концепция — зародыш системы налогообложения и перераспределения доходов. Индивидуальная инициатива, призванная сглаживать крайности свободного рынка. Людское братство.

Вполне христианский миф, кстати, несмотря на легкую антиклерикальную направленность. Шервудский лес как пасторальный монастырь. Триумф хорошо вооруженных праведников-разбойников над бароном — подлинным бароном-разбойником. А главное — номер семь в Джеффовом перечне Пятидесяти Вечных Квинтэссенций Самого Наианглийского, отредактированном сэром Джеком Питменом». Но со временем они, о, ужас, начали вести себя как настоящие разбойники: охотиться, грабить и требовать женщин, что не было предусмотрено в их контракте. Усмирить их не получилось, и для Марты это стало концом ее пребывания в туристической Англии, и началом возвращения к Англии подлинной, со всеми ее майскими деревьями и традиционными ценностями. Провал провалом, но именно эта история обнажила произошедшее: Остров стал настоящим, Проект стал большим, чем был задуман.

В Ингленде тоже есть место «подделкам»: деревенским сказителем становится бывший американец Джез Харрис, но он, как и д-р Джонсон, настолько сливается со своей ролью, что его прошлое словно бы исчезает, а на его месте появляется новый человек. Более того, Джез рассказывает свои байки о месте, хотя местный учитель просит его взять уже известные фольклорные сюжеты, а не выдумывать их. Тем не менее, туристы, которым посчастливилось встретить Джеза, унесут и будут пересказывать его байки, и, по логике романа, они обретут реальность.

В итоге Барнс подводит читателя к мысли о том, что самоидентичность важнее выданной кем-то идентичности. Даже условная Нелл Гвин номер 3 может ощутить себя настоящей Нелл, что уж говорить о целом Острове, в котором собирается множество людей, чтобы убедиться в существовании мифа. Миф тем временем с каждым посетителем становится плотнее и овеществляется.

Но Барнс не был бы Барнсом, если бы ограничил поиски идентичности только Островом и Англией. Его героиня, Марта, тоже проходит долгий путь познания и собирания себя.

Мы знакомимся с ней в детстве, потом видим ее уже молодой, но разочаровавшейся, Штатным Циником, как зовет ее сэр Джек. Как многие женщины, она часто вспоминает себя через поиски любви во всех ее проявлениях. Роман с коллегой Полом сначала манит обещанием подлинности (и для Пола это действительно стало инициацией), но в итоге оборачивается разочарованием. Даже удавшийся «государственный переворот» не служит гарантией удачного перевоплощения на долгое время. Определение себя через других снова приводит к краху и необходимости переосмысления.

В третьей части Марте приходится снова пересоздать себя, но уже не Штатным Циником, не любящей женщиной, а старой девой. «И все же больно уж странный зигзаг описала ее жизнь: она, столь искушенное в жизни дитя, столь трезвомыслящая взрослая дама, обернулась старой девой. Конечно, не той, традиционной, обязанной этим званием своему пожизненному целомудрию, неустанной заботе о престарелых родителях и абстрактной высоконравственности. Помнится, когда-то среди христиан, в том числе очень молодых христиан, была мода объявлять себя — отъявленная, кстати, наглость — вновь рожденными во Христе. Почему бы Марте не стать вновь рожденной старой девой? Впрочем, возможно, мораль сей басни такова: сколько ни трать на внутренние борения — хоть всю жизнь, — все равно станешь тем, кем кажешься со стороны. Это и есть твоя натура, нравится она тебе или нет».

И этой цитатой можно подвести итог поискам идентичности во всем романе. В конце концов, все, что мы пытаемся создать, находится внутри нас. Любые маски прирастают и становятся частью человека, осознает он это или нет. Любая выдумка обретет плоть и станет реальной. Копия не обесценивает оригинал, но и не обесценивается им. Идентичность в итоге создается вручную, а уж на чем ее строить решает человек. ■

Мария Дубкова

Нашли ошибку в тексте? Выделите ее, и нажмите CTRL+ENTER

Вход

Войти с помощью социальных сетей

Регистрация

Войти

Зарегистрироваться с помощью социальных сетей

Восстановка пароля

Зарегистрироваться
Войти

Нашли ошибку в тексте?

Здесь и далее - перевод С. В. Силаковой.